Книга Дело о мирных переговорах, страница 71 – Лариса Куницына

Следующие дни он допрашивал Мишеля Аркура. Тот держался стойко, с ненавистью глядя на своего мучителя и отвечая оскорблениями на любой вопрос. Им руководила та самая восторженная мечта о северном королевстве, в котором его родные будут высшими сановниками, а их враги низведены до уровня прислуги или изгнаны за пределы нового государства. Вскоре стало понятно, что эти идеи он почерпнул из переписки, а потом и личных бесед с леди Англад. Не граф де Краон, а именно она была для него духовным вождём, и именно ею он восхищался как истинным воплощением святой Лурдес. Это странное смешение мальчишеской влюблённости в прекрасную даму и восторженного преклонения перед героической воительницей помогало ему сносить все пытки и с гневом отвергать саму вероятность предать её.

— Я могу умереть, но наши друзья и сподвижники отомстят за меня и построят новое королевство на ваших костях! — заявил он в какой-то момент. — И наши имена напишут на знамёнах, под которыми пойдут в бой новые герои! Нас будут прославлять, как мучеников, отдавших жизни за свободу северного королевства.

— Свободу от кого? — спросил Марк. — О чём ты говоришь? Кто стесняет вашу свободу? Разве на ваших землях есть наши войска или гарнизоны? Вы платите нам дань? Мы уводим в плен ваших женщин и детей? Нет, вы сами всё это делаете друг с другом. Ты всего лишь мечтаешь о том, чтоб самому командовать другими, безнаказанно грабить и убивать, увозить в свои замки понравившихся девиц, вырывать из рук других всё, что тебе захотелось сделать своим. Какой ты мученик? О чём ты? Весь Сен-Марко говорит о том, что ты всего лишь жалкий комедиант, разыгрывавший для развлечения бездельников скабрёзные сценки! Ты даже не рыцарь в глазах толпы, ты жалкий и подлый шут, который был любовником распутной авантюристки, а потом зарезал её во время любовного свидания. И тебе ведь даже нечего возразить, потому что всё это правда. Ты переоделся в другого человека, надел парик и обзавёлся дешёвой подделкой драгоценного базеларда, и всё лишь для того, чтоб опорочить имя благородного рыцаря, который, не став мучеником, всё же запечатлел своё имя на знамёнах нашего древнего королевства. Твоя жалкая ложь рассыпалась, обнажив всю неприглядность твоих мелких козней. Ты клянёшься в любви леди Англад, а сам развлекал в постели госпожу Меридор. Какое самопожертвование во имя будущего северного королевства! Впрочем, всё ваше королевство — не более чем шутовство и интриганство. Ты умрёшь на плахе под улюлюканье толпы, и тебя запомнят именно таким, бездарным комедиантом, который убил свою любовницу.

— Это всё ложь! Всё ложь! — закричал Аркур, бросившись к нему, и его цепи зазвенели, натянувшись и не дав ему дотянуться до барона.

— Что ложь? Что ты убил свою любовницу? Или что ты изображал Делвин-Элидира, позаботившись собрать толпу возле дома леди Меридор? Или что ты заказал оружейнику сделать похожий на базелард маркиза кинжал, которым убил женщину? А, может, это не ты заманил в ловушку и убил беззащитных слуг? Сколько деяний, Аркур, и ни одного, достойного рыцаря! Ты не хочешь признаваться в своих грехах? Да это и не к чему. Всё уже давно доказано. И я, барон де Сегюр, граф де Лорм, обещаю тебе, что обстоятельства этого дела будут оглашены не только в Сен-Марко, но и на севере, в Беарне, где ты родился и живёт твоя семья, в Абердине, где ты служил оруженосцем, и в Краоне, где ты стал рыцарем. Я позабочусь, чтоб вся правда о тебе дошла до твоих родных краёв, и посмотрим, где и чем намалюют тогда твоё имя!