Книга Дело об убийстве маркиза де Лианкура, страница 97 – Лариса Куницына

— Лиса? — невольно улыбнувшись, спросил он и пошёл назад.

Худенькая маленькая лисичка с пушистым хвостом, украшенным белым кончиком, сидела на брусчатке и отважно смотрела на него. Марк опустился рядом на одно колено, и она тут же приподнялась на задние лапки и, вытянув мордочку, ткнулась холодным носом в его щёку. После этого она не удержалась от шалости и громко фыркнула ему в ухо, потом оскалила белые зубки, словно рассмеялась и, развернувшись, юркнула в темноту.

Марк проводил её взглядом, чувствуя, как на его лице расплывается счастливая улыбка. Лисы вернулись, значит, вернулся и его хвостатый тысячелетний друг.

Он вошёл в Чёрную башню, воспользовавшись ярлыком службы прево. Стражники, разглядев яркую дощечку в его руке, не выказали своего беспокойства по поводу того, что его лицо скрыто маской. Он поднялся по лестнице туда, где обычно сидел в своём закутке за конторкой регистратор господин Паскаль, и, открыв дверь отмычкой, вошёл. Он зажёг свечу на конторке и осмотрелся в поисках нужной книги, той самой, куда заносили имена всех, кого доставляли в башню и рассаживали по камерам королевской тюрьмы. Конечно, была вероятность, что Монсо и Эдама отвезли в дом коннетабля и заперли там, но это было маловероятно, поскольку им объявили об аресте. К тому же проще было доставить их в суд отсюда, чем везти с улицы Золотой лозы.

Книга отыскалась вскоре, поскольку господин Паскаль был педантичен и любил порядок. Раскрыв её на последних исписанных страницах, Марк вскоре отыскал там знакомые имена, а также отметки о том, что они помещены в разные камеры на верхнем подземном этаже башни. Вернув книгу на место и заперев дверь, Марк направился к лестнице.

Он не знал этого тюремщика, но догадывался, что платят ему немного, и он не погнушается взять плату за небольшую услугу. Тюремщик с сомнением посмотрел на человека в маске, но тот вёл себя настолько властно и уверенно, что сомнений в его праве находиться здесь не возникало. Немного поломавшись и выпросив пару монет сверх обещанного, он взялся проводить незнакомца к камере, в которой держали барона Алареда.

Назвать камерой этот тесный закуток, где невозможно было выпрямить спину, было слишком большим допущением. Здесь не было даже двери, только решётка, нижняя часть которой открывалась, чтоб заключённого можно было вытащить наружу. Тюремщик предупредил, что не может дать на свидание слишком много времени, и удалился, звеня ключами, висевшими на поясе.

— Эдам, — позвал Марк, подойдя к нише, и чтоб разглядеть, что там происходит, присел на корточки.

— Ваше сиятельство? — отозвался из темноты оруженосец и поспешно подполз к решётке. — Это вы?

— Именно так, — кивнул Марк, пытаясь разглядеть его лицо. — Как ты здесь?

— Неважно, мой господин, — жалобно проныл тот. — Меня не кормят и не дают вина. К тому же бьют и угрожают.

— Значит, не так плохо, — усмехнулся Марк, поняв, что тот играет на жалость. — Если б было иначе, ты бы чувствовал себя героем и заявил, что держишься, хоть и из последних сил.

— Вы так жестоки, сударь, — обиделся Эдам. — А я, и правда, держусь, не смотря на все усилия этого негодяя де Полиньяка. Он требует, чтоб я подтвердил обвинения против вас и всё ещё надеется, что я соглашусь. Потому если на моём лице вы не видите ран и кровоподтёков, то на спине их достаточно.