Книга Крестовый поход, страница 337 – Лариса Куницына

В городе Кирилл сразу повёл своего друга ко двору Матрёны, где их приняли, как родных. Немалых трудов стоило Кириллу уговорить радушную хозяйку не поднимать всю дворню, чтоб тут же ночью накрыть широкий стол. Всё же в горнице, которую отвели гостям, Матрёна выставила на стол всё, что нашлось на кухне и, пожелав друзьям доброй ночи, пошла спать.

— Тут лучше, чем у княгини в тереме, — сообщил Кирилл, отламывая от огромного пирога большой кусок. — Там напряжно, шумно, да и не до нас теперь. Ясноок ранен, Боян тоже, наверно, от раны ещё не оправился. Глядишь, за беготнёй и накормить забудут. Налей-ка, брат Акела, по чарке хмельного мёда и выпьем за встречу!

— Давай, — Игорь налил из кувшина с горлышком, похожим на лебединую шею, густой ароматный напиток в две чарки.

Мёд горячей волной пробежал по телу, и Игорь блаженно откинулся на лежавшие на широкой скамье подушки.

— Есть и в нашей работе положительные моменты, — заявил он.

— Теперь и я убедился, что есть, — согласился Кирилл.

— А княгиня-то, какая красавица, — прошептал Игорь, мечтательно глядя в потолок.

— Млада? — переспросил Кирилл несколько озабочено. — Красавица… как тигрица, на которую лучше через прочное стекло в сафари-парке смотреть.

— А мне нравятся такие женщины, которые и коня на скаку, и в горящую избу…

— И по шее, если что не так…

— Не без этого, — усмехнулся Игорь.

— Женщины, — вздохнул Кирилл. — Ты вон даже жениться успел, детей наплодил. А я… Пёс безродный.

— У тебя всё впереди.

— Да кому я нужен! Ты вон какой красавец, высокий, статный, лицом — икона, на словах — соловей. А я… Знаешь, я ведь в школе влюблён был. А она на меня даже не взглянула ни разу, как будто я — пустое место. А я её, может, до сих пор люблю. Иволга, помнишь? В нашей группе училась.

— Иволга? — задумчиво переспросил Куренной.

— Зоя, — обернулся к нему Кирилл. — Зоя Бережная. Ты не знаешь, что с ней стало?

— Ничего. Она на Земле, работает в конторе, в аналитическом отделе.

— Шутишь? Она ж собиралась в дальний космос, подвиги совершать.

— Она сразу после школы замуж вышла, за Румына.

— Румын? Чернявый такой? Миша Штольцман.

— Точно. Он погиб через год в том самом дальнем космосе. А Зоя осталась одна с двухмесячной дочкой на руках.

— Так она одна сейчас?

— Нет, снова замуж вышла. И снова неудачно.

— За кого-то из наших? — нахмурился Кирилл.

— За меня, Черкес. Только я не знал, что ты в неё влюблен был.

— Да ладно, дело прошлое. А почему неудачно?

— Потому что я после той последней операции никак в себя прийти не мог. Сперва ей сообщили, что я погиб, а потом, когда я вернулся… Думаю, что для неё лучше б было, чтоб погиб.

— Дурак ты, Акела, — проворчал Кирилл, вытягиваясь на соседней лавке. — Помотался бы как я, без имени, без родины, без родных, без надежды, без будущего, знал бы, что такое «лучше б погиб». А у тебя семья, дети, руки-ноги целы, голова варит. Совесть, брат, иметь надо.

— Твоя правда, — усмехнулся Куренной. — Полечу с вами домой, семейную идиллию налаживать.

— Вот это — правильно. У вас всё получится. Вы с Зоей — хорошие.

Игорь покосился на него, а Кирилл с мечтательной улыбкой смотрел на огонёк, выглядывавший из носика смешного, похожего на чайник, светильника. А потом за окном во дворе послышались голоса, и Кирилл резко приподнялся.