Онлайн книга «Повелитель теней. Том 2»
|
Я села, а он встал возле камина, опершись на полку. — Вы знаете, кем являются мой отец и мой старший брат? Они чёрные маги высшей категории, работающие в тесном контакте с Советом духовной безопасности. Они не просто лояльны к нашему обществу, они его патриоты и всеми силами трудятся на благо человечества. Но их род занятий и призвание накладывают на них свой отпечаток. Потому ко мне они всегда относились настороженно, и воспринимали скорее как объект контроля, требующий постоянного внимания и выправления. При этом они были слишком заняты своими изысканиями и своей работой, хотя я для них тоже был частью изысканий и работы. С раннего детства я был у них под колпаком. Они наблюдали за мной, обучали и прятали ото всех. Отец получил разрешение не отправлять меня в школу для обычных детей. Официально — по состоянию здоровья, фактически, чтоб я не выдал себя, и чтоб меня не тестировали, как это делают ежегодно во всех нормальных школах. Я жил в нашем загородном доме, обучался дистанционно, и попутно отец обучал меня тому, что считал нужным. Когда мне исполнилось семнадцать, я уже умел скрывать свои дарования от окружающих и мог спокойно поступить в университет. Отец утратил ко мне всякий интерес. Так мне казалось. Брат, который тоже не проявлял нежных чувств, улетел в дальний космос, и у меня остался только Эл. Мне казалось, что я его очень любил. Но однажды… Он на минуту замолчал, глядя в огонь камина, а потом прошёл к столу и сел в другое кресло, после чего продолжил: — Мы ехали в Оксфорд на какой-то форум, где я должен был читать доклад. Мы ехали на раздолбанном каре Эла, и вдруг сбоку выскочила маленькая лохматая собачонка. Эл вывернул штурвал и врезался в дерево. Почему не сработала система безопасности на его месте, я не знаю, но он получил удар, от которого его грудная клетка смялась и изо рта пошла кровь. Он открыл дверь и вывалился наружу. Сбежались люди. Кто-то пытался оказать ему первую помощь, кто-то смотрел с сочувствием, кто-то истошно орал в коммуникатор, вызывая службу спасения. Девочка с той самой собачонкой на руках стояла в стороне и горько плакала, с жалостью глядя на Эла. А я… Я вдруг поймал себя на том, что злюсь. На неё, на собачонку, на Эла. Это не был шок. Я действительно был зол. Я тщательно готовил этот чёртов доклад, но теперь было ясно, что я не успею прибыть вовремя, а менять регламент форума из-за студента никто не будет. Я даже не беспокоился за Эла. Я знал, что умереть ему не дадут. Я видел, как профессионально действовали два парня в спортивных костюмах, оказавшиеся поблизости. Я знал, что через девяносто секунд после вызова прибудет флаер службы спасения. И что, в конце концов, сейчас никто не умирает… Тогда я как-то привычно проанализировал свои чувства, посмотрел на лица людей вокруг, и понял, что со мною что-то не так. Эл был в сознании и беспомощно озирался по сторонам, видимо, искал меня. На его лице было страдание. Ему было больно, а я ничего не чувствовал. Самый близкий и дорогой для меня человек, который был всегда бескорыстно добр ко мне, лежал на земле, захлёбываясь собственной кровью, а я думал, что опаздываю к началу доклада. В тот же вечер я заговорил об этом с отцом, и он сказал, что для нас это нормально. Он что-то говорил об ответственности, о холодной голове, самодисциплине, самоконтроле, кодексе чести, о вреде эмоций и обманчивости сантиментов. А я понимал, что всё это не имеет ко мне никакого отношения. Всё это у меня есть, и ответственность, и холодная голова, и самодисциплина, и самоконтроль, и кодекс чести. Но что-то закрыто для меня, что-то очень важное. И что никакие кодексы не спасут меня от ошибки, когда на кону будет стоять чья-то жизнь, а я буду думать о том, что мне нужно достичь цели. |