Книга Лучший коп Мегаполиса, страница 77 – Лариса Куницына

— Кричи.

— Что? — опешила я.

— Кричи, что есть мочи. Они должны услышать.

Он быстро лёг на пол вниз лицом. Я с облегчением вздохнула, быстро достала свой «Оленебой» и снизила луч до минимума. Потом за­ткнула его за пояс на спине и издала такой вопль, что у меня са­мой волосы едва не встали дыбом.

Дверь за стеклянной стеной распахнулось, но к моей великой ра­дости вбежал один Торсум. Он застыл на месте, глядя на распростёртое на полу тело, потом ворвался в «клетку» и бросился на колени. Честное слово, на его лице было самое настоящее горе. Впрочем, я изображала на своём нечто похожее, Торсум порывисто схватил Лонго за плечо и с силой перевернул его. В следующий момент тот вывернул­ся как змея, схватил комиссара за горло и встал на колени за его спи­ной. Пастуший нож белой молнией поблескивал у смуглой шеи Торсума.

— Ты не ормиец! — в ярости прорычал комиссар.

— Нет, я ормиец. — возразил тот. — Просто я умный ормиец. И я горец, чтоб там не говорили ваши чокнутые машины. А ни один горец не уйдёт из жизни, пока не снимет с себя обвинения в предательстве. Поднимайся!

Он встал на ноги и поднял Рирма.

— Послушай, генерал, — проговорил он. — Я сам снимаю с себя звание лейтенанта и ухожу из полиции до тех пор, пока не сочту возможным вернуться в её ряды. Но никто и никогда не сможет лишить меня звания майора Повстанческой Армии. Я всё тот же Торнадо, Рирм, и ты в этом ещё убедишься. Только ты опять оказался далеко позади меня, потому что ты поверил в моё предательство, а я в твоё — нет. Я и теперь не верю, просто ты всегда немного туго соображал.

Он размахнулся и ударил ребром ладони по шее Торсума. Тот начал оседать и Лонго осторожно уложил его на пол.

— Идём, — произнёс он, и мы вышли из «клетки», но он не пошёл к двери, а остановился возле стены. — За ней — лестничная площадка чёрного хода.

— И что ты собираешься делать?

— Её нужно пробить.

Я посмотрела на него и поняла, что он ещё немного не в себе и сейчас запросто начнет прошибать стену, хорошо, если не лбом.

— Её не нужно пробивать, — улыбнулась я, достала «Оленебой» и, скорректировав луч, навела на стену. Он как масло прошёл через пла­стиковую панель, хотя кувалдой её, наверно, было бы не пробить. Я вырезала небольшой люк и Лонго ударом кулака вышиб его наружу. Мы выбрались на площадку и понеслись вниз, перескакивая через две ступеньки. Когда мы были в самом низу, наверху раздалась оглушительная сирена. Дверь за нашими спинами с лязгом захлопнулась, блокируя выход. Лонго схватил меня за руку и увлёк в ближайший переулок. Было ещё темно. Эта безумная ночь и не думала кончаться.

I

Мрачные стены небоскрёбов нависали над гулкими пустынными улицами. Фонари тускло светили в узких провалах между домами, не столько разгоняя тьму, сколько создавая атмосферу дешёвого фильма ужасов, где страх граничил с раздражением. Мы уже минут пятнадцать шли куда-то, постоянно сворачивая и меняя направление. Я не могла понять, что он хочет найти в этом холодном лабиринте, называемом Мегаполисом, но я молчала, мрачно слушая его бесконечный злобный монолог.

— Проклятые шармы… — хрипло бормотал он. — Теперь я должен пешком тащиться по городу, обходя посты, словно это не мой город. Дёрнуло же меня поставить машину в их чёртов гараж… Теперь до неё не доберёшься. Ну ладно, пусть постоит там, у них под присмотром. Пока обойдусь… Ну погоди, генерал… Ты наверно уже сейчас локти кусаешь. Зря ты меня злил. Теперь пожалеешь… Не думаешь же ты, что я попадусь в лапы твоим шармам, это с моим-то опытом партизанской борьбы в условиях современного города… Я до тебя ещё доберусь, трусливый шакал. Ты вечно только и мог, что протирать свои генеральские штаны в мягких креслах. Обвинить меня в том, что я…