Книга Фарги Падающая звезда, страница 206 – Лариса Куницына

Он поднял руку и указал мне на окно, за которым царила непроглядная темень.

— Смотри, — прошептал он. — Я не хочу быть один, когда это случится.

Я покорно взглянула в окно, и темнота снова затянула меня. Я летела в неё, как в пропасть, пока не поняла, что стою в холоде, прижимаясь спиной к ледяному камню. Медленно проступили вокруг очертания предметов, и я увидела знакомый каменный мешок Храма. Чадящие факелы разгорались всё ярче, освещая гладкие чёрные стены и матово поблескивающий Х-образный крест, спущенный на цепях до самого пола.

Нудное пение киотитских жрецов проникло в тишину этого склепа, и я увидела процессию. В тёмных накидках, покачивая тонкими руками, они вошли и замерли вдоль стен по пять с каждой стороны. Последние из них внесли ковчег и опустили его на пол перед крестом. И, наконец, появился главный жрец в синей развивающейся мантии. С ним шёл человек. Я узнала Фарги, хоть его чёрные блестящие волосы были коротко острижены, тело обтягивала блестящая чёрная кожа костюма. В тот момент он был очень похож на того юного Фарги, принца Обмоны. Исхудавший до мальчишеской хрупкости, с высокими запавшими скулами и невероятно большими чёрными глазами, он ничуть не походил на того Фарги, которого я знала когда-то. Окинув помещение мрачным взглядом, он на мгновение задержал его на кресте, а потом повернулся к главному жрецу.

— Я готов, — резко произнёс он.

Киотит что-то сказал, и Фарги расстегнул куртку с серебряными эполетами, снял её и бросил в угол к стене. Потом подошёл к кресту и встал к нему спиной. Двое жрецов пристегнули его руки и ноги железными скобами с шипами внутри. Он скрипнул зубами и молча посмотрел на жреца. Пока киотиты обматывали его талию цепью, он сохранял мрачную решимость на лице. Потом крест пошатнулся и двинулся вверх. Фарги поднял голову и посмотрел на приближающийся потолок.

Наконец движение замерло в той точке, где точно за его спиной оказался символ Зуна. Гнетущая тишина нависла в зале. Она была насыщена какой-то зловещей торжественностью. Те же двое жрецов беззвучно извлекли из-под накидок магические плети. Главный жрец что-то прогудел, и они взмахнули своими орудиями. Тело на кресте содрогнулось, и на коже появились кровавые рубцы.

Главный Жрец закрыл свои круглые глаза и проник в сознание распятого пришельца. Он погрузился во тьму, затопившую его душу, освещаемую призрачными вспышками огня и ледяными бликами. Он чувствовал боль и ненависть, стыд и жажду мести. Он погружался всё глубже и видел большой дом, полыхающий пожаром. Он видел два обугленных трупа на мостовой, навсегда отразившиеся в заполненных слезами глазах мальчишки. Он видел холодную улицу и запертые двери, холод, мрак и безнадежность… Он видел мужчину, взявшего мальчика за руку и отведшего его в свой притон. Он ощущал его боль и чувство несмываемого позора, страх и безнадежность. И ненависть, затопляющую всё. Ненависть ко всем, мужчинам и женщинам, соплеменникам и чужакам. Ненависть, питающую жажду мести, неискоренимую и огромную, ненависть, превращающую жизнь в кошмар, вызывающую сладостные видения изувеченных и мёртвых врагов, ненависть, убивающую страх и побуждающую к действию, к подвигу во имя мести, к злодейству ради неё.

Жрец открыл глаза и дал своим собратьям знак прекратить экзекуцию.