Книга Кофе для невлюбленных, страница 77 – Софья Ролдугина

И, право, в этот момент меньше всего я волновалась о том, что графиня Эверсан занимается чем-то неподобающим настоящей леди.

Над всем остальным городом туман уже начал развеиваться, рваться на клочья, но здесь, над Эйвоном, он продолжал висеть белой периной, в которой звуки вязли, а очертания предметов едва проглядывались. Со своего места я с трудом могла различить даже сам Горб, не то что людей, но, кажется, там кто-то все же был. Коротко попросив милости у святой Генриетты, покровительницы всех бесстрашных леди, я решительно направилась к мосту, однако вскоре услышала негромкие голоса и сбавила шаг. Что-то было не так.

И, когда я подошла ближе, то поняла, что именно.

Ласковый, теплый, кружащий голову, как подогретое вино со специями, женский голос уговаривал:

— А теперь прыгайте вниз, мистер Калле. Иначе я прострелю ему голову.

Я замерла, как будто окаменела в одно мгновение.

Подойти ближе? Опасно. Кем бы ни была эта женщина, у нее в руках пистолет или револьвер. Если она заметит ненужную свидетельницу, то может выстрелить от испуга. Но если я останусь тут в надежде на прибытие подкрепления… Эрвин Калле наверняка прыгнет с моста. В таком-то помраченном состоянии рассудка! А я никогда себе не прощу, если из-за моей трусости погибнет человек.

— Прыгайте, говорю вам!

— Эрвин, не будьте идиотом. Как только вы прыгнете — она меня пристрелит. Вы же понимаете, что только ваше присутствие удерживает эту даму от убийства? У нее, скорее всего, только одна пуля, и я…

— Умолкните. Иначе я заткну вас этой пулей. На вас хватит, а большего мне не надо.

Нет. Медлить нельзя.

Я сделала шаг — и остановилась. Конечно, туман глушил звуки, но плащ все равно шуршал слишком громко, серьги звенели, а каблуки цокали. Не пойдет.

Идея родилась мгновенно.

Серьги расстегнуть оказалось труднее всего — пальцы не слушались, скользили по серебряному замочку. С плащом было полегче, а уж ботинки я расшнуровала в одно мгновение. Мокрая брусчатка обожгла босые ступни — не совсем босые, строго говоря, но что там чулки рядом с холодным камнем! Покрепче ухватив трость, я медленно и осторожно пошла туда, где раздавались голоса.

— Мистер Калле, прыгайте же! Или по вашей вине умрет человек!

— Нет, не прыгайте! Что сказал бы Пэтти, если бы узнал, что вы идете на поводу у его убийцы?

— Я не убивала его! Он сам! Сам!

Теперь, вблизи, уже можно было различить в тумане смутные человеческие силуэты. Два мужских и один женский — юбка, шляпка, шаль. Я еще больше замедлила шаг, непроизвольно ежась от сырого холода, пробиравшего, кажется, до самых костей.

— Эрвин, смотрите на меня! — увещевал художника Эллис. Так. Похоже, он стоит лицом ко мне, женщина нацелила на него пистолет — значит, меня она не видит. Мистер Калле — на перилах моста, держится за фонарный столб. — Если вы сейчас прыгнете, это будет предательство! Пэтси вам этого не простит!

— Пэтси сам повесился, ему ли осуждать, — женский голос сочился медом. До нее мне оставалось шагов пятнадцать. Святая Генриетта, пусть она не оборачивается! Пусть смотрит только на Эллиса! — Прыгайте, мистер Калле, и тогда вы встретитесь со своим другом. А заодно спасете невинную душу.

Эллис усмехнулся.

— Я вас умоляю, мисс, мою душу невинной не назовешь. А вот для вас, Эрвин, еще не все потеряно… — детектив внезапно замер, встретившись со мной взглядом, но эта заминка продлилась всего долю мгновения. — Посмотрите на этот город! — внезапно повел он рукой, указывая на туманные клубы за своей спиной. — Сюда вы приехали с Пэтси. И сейчас в этот самый миг он смотрит на мир вашими глазами. Наши близкие живут, пока мы их помним, Эрвин! — голос Эллиса становился все громче, громче, а пистолет в руке женщины начал ходить ходуном. — Неужели вы обречете своего друга на вторую смерть? На забвение?