Онлайн книга «Кофе со льдом»
|
— Ну, стуки. Шепоты, — совсем тихо ответил Лиам и подполз мне под бок. Я обняла мальчишку и прижала к себе — вдвоем и теплее, и спокойней. — Леди, а когда фонарь догорит — что будет? Я зажмурилась. — Будет темно, Лиам. Но ты ведь не боишься темноты, да? Он не ответил. В наступившей тишине мне отчетливо послышался стук… да, такой, как говорил Лиам… и… собачий лай? Снова стук… тишина… крик?! Свое имя, даже едва различимое из-за толщи камня, я бы распознала даже в лихорадке. — …Виржиния! Я встрепенулась. В крови будто в одну секунду вскипела надежда — и растворила и страх, и боль, и жар, и, увы последние силы. — Лиам, — тихо попросила я, чувствуя, как темнеет в глазах. В памяти всплыл один из рассказов Лайзо — о том, как шахту, где он вроде бы работал, завалило. Или то завалило его друга? Не могу вспомнить… — Нас ищут, слышишь? Они нас ищут. Стук, тишина, потом крики. Мое имя… и… Лиам, они нарочно молчат после условного стука, чтоб услышать, как мы зовем их! И тут голос у меня сел совершенно. От волнения, не иначе. Все прочее осталось как в тумане. Кажется, Лиам кричал, звал, пока сам не охрип — Эллиса, отца Александра, даже Святого Кира; кажется, кто-то кричал в ответ и звал нас. Меня накрыла страшная слабость, а потом фонарь погас — или это потемнело в моих глазах? Становилось то жарко, то холодно, страшно хотелось пить, а еще — мерещилось, что волки спрыгнули с рисунка на стене и кусают мою ногу. А потом кто-то окликнул меня по имени. Голос был знаком, но я никак не могла вспомнить его обладателя. Но я пыталась. — Сэр… Крысолов? Он поднялся, прижимая меня к груди. В глаза ударил свет лампы. Я зажмурилась. — Нет. Не Крысолов. Но я найду тебя где угодно. Обещаю. Я улыбнулась. «Узнала». — Очень хорошо, мистер Маноле… А у меня потерялась шляпка, — пожаловалась я. — Где-то там… Лиам испуганно вскрикнул, и мир растворился в этом вскрике. Меня поглотило беспамятство — и лихорадочный жар. Следующие три дня прошли очень скверно. Почти сутки я провела в лихорадке. Доктор Хэмптон сказал, что всему виной нервное потрясение, слабость после отравления хлороформом и сырость подземелий. Также он сообщил, что боль в ноге была вызвана не растяжением или ушибом, а самым настоящим переломом. — Но ведь я ходила! — слабо возмутилась я, услышав вердикт доктора. — Как бы я могла наступить на ногу, будь она сломана, скажите на милость? Хэмптон вздохнул и сокрушенно покачал головой. — Вас подвел безымянный палец на правой ноге, леди. Такая маленькая-маленькая косточка, не самая хрупкая, надо сказать. Но, увы, обстоятельства сложились неблагоприятным образом, и от удара произошел перелом. Людей всегда подводят маленькие-маленькие детали и неблагоприятные обстоятельства. А потому — не откажите скромному вашему слуге в нижайшей просьбе: будьте осмотрительней. Не надейтесь на удачу и… — Доктор Хэмптон, — начала я было, угрожающе выпрямляясь на подушках. Отек на ступне все еще не спал, от всякого неловкого движения боль простреливала по костям, кажется, до самого позвоночника. — Доктор Хэмптон, позвольте мне… — Нет, позвольте мне, — упрямо перебил меня он и снова вздохнул, снимая с носа очки в тонкой серебряной оправе. — Имею честь доложить вам, леди Виржиния, что я заботился о трех поколениях вашей семьи — о леди Милдред, затем о молодом лорде Эверсане, а теперь и о вас. И, боюсь, мои нескромные мечты простираются на то, чтобы позаботиться и о четвертом поколении. Надеюсь, что небеса даруют мне достаточно долгий жизненный путь, а вам — осторожность и предусмотрительность, дабы не оборвать раньше времени свой. Катакомбы весьма вредны для здоровья. С вашего позволения, я откланяюсь. |