Книга Пряный кофе, страница 52 – Софья Ролдугина

– Хотела. Утром, – уточнила я, опускаясь на стул. Подождала, пока служанка переставит с подноса на столик лимонные пирожные и бхаратский чай с кардамоном и гвоздикой, и лишь затем продолжила: – Сейчас, признаться, уже ничего не хочу… Мадлен заболела.

– Простуда? – быстро спросил Эллис деловым тоном. Серо-голубые глаза потемнели, как небо перед дождём.

– Не думаю. Жара нет… Она потеряла сознание, а потом расплакалась и долго не могла успокоиться, – тихо произнесла я, оглянувшись по сторонам. Почти никто в кофейне, впрочем, не прислушивался к нашему разговору. Завсегдатаи давно привыкли к визитам детектива, а новые гости, с любопытством поглядывающие на столик за ширмой, к счастью, сидели слишком далеко. – Откровенно говоря, это отнюдь не похоже на Мадлен. Она всегда была такой сильной духом… Я не помню, чтобы она плакала даже в больнице.

Эллис подцепил двумя пальцами рассыпчатое пирожное и откинулся на спинку. Свет от лампы теперь падал только на его изящные ладони и обтрёпанные манжеты пиджака, остальное было в полутени, и оттого выражение лица казалось то болезненным, то сердитым.

– Сильный духом человек, Виржиния, не тот, который ничего не чувствует, а тот, который хорошо умеет скрывать свои чувства. Справляться со страхами, усмирять страсти, утаивать боль, – произнёс он размеренно. – Кто-то умеет отбрасывать опасные чувства, а другие словно бы запирают их в сундуке. Но сундук ведь не бесконечный, пусть он и существует лишь в воображении. Если будешь с силой утрамбовывать в него лишнее – крышка спружинит и ударит по лбу.

У меня горло перехватило. Я отвернулась, скользя взглядом по залу – мягкий свет, шелковистые скатерти кремового цвета, сухие букеты, пузатый серебряный кувшин в руках у коренастой девушки-разносчицы, так непохожей на Мадлен…

– Хотите сказать, что у Мэдди слишком много тайн?

– Я ничего не хочу сказать, – вздохнул Эллис. Он поднёс пирожное к губам, но потом так и отложил на тарелку, нетронутое. – Давайте оставим неприятное напоследок. Сначала поговорим о газетной статье. Там есть хоть толика правды?

– Мне и от вас ждать нотаций? – выгнула я бровь. Эллис фыркнул:

– Скажете тоже. Какие нотации от человека, который затащил чопорную графиню в трущобы, чтобы познакомить с гадалкой-гипси? Ну же, Виржиния, не томите. У меня есть одна мыслишка, и не терпится узнать, насколько она близка к истине, – сказал он и подмигнул мне.

Невольно я улыбнулась. Нет, от Эллиса невозможно было держать никаких секретов.

Детектив слушал рассказ внимательно. Дважды он прерывал меня, чтобы уточнить, в какое время я покинула особняк и затем – когда вернулась. При описании Крысолова Эллис выругался в сторону; я умолкла и вопросительно посмотрела на него, он извинился и попросил продолжить с того же места и больше не делал замечаний по ходу.

– Удалось подтвердить или опровергнуть ваши догадки? – поинтересовалась я, закончив историю.

– Немножко то, немножко другое, – усмехнулся Эллис и наконец принялся за чай с пирожными. – М-м, я даже повеселел. Честное слово, с вами и театра не нужно, – отвесил он мне сомнительный комплимент, смягчив его улыбкой. – Могу вас успокоить, Виржиния: никто на улице вас в мужском костюме не видел, а если и видел, то не узнал. Просто не мог узнать. Судите сами: погода была не самая лучшая, с Эйвона выполз туман. Крысолов ловко замаскировал вашу фигуру с помощью мужской одежды. Лицо было спрятано за маской. Уж поверьте, даже я не узнаю вас в таком костюме, если встречу ночью, скажем, в пабе на окраине Смоки Халлоу. В кэбе вы не говорили, вопросы Бетси задавал Крысолов, так что опознание по голосу тоже исключается. Остаются три уязвимые точки. Первая – собственно, сам Крысолов. Он имел возможность продать новости газетчикам, но не имел мотивов. Наоборот, ему выгодно, чтобы ваши прогулки оставались в тайне… – Эллис умолк ненадолго и затем махнул рукой, рассыпая крошки от пирожного: – Впрочем, забудьте. Вот вам моё частное мнение – Крысолов тут ни при чём, я упомянул его лишь для очистки совести. А вот две другие уязвимые точки весьма существенны. Первая – это ваш особняк. Вас могли видеть, во-первых, слуги, во-вторых, люди маркиза Рокпорта.