Книга Пряный кофе, страница 90 – Софья Ролдугина

Зал вдруг накрыла тишина, распространяясь, точно круги от брошенного в воду камня. И в центре внимания внезапно оказались две приютские девочки – и чета в коричневом. Дейзи Пинк пунцовела под стать своему имени; Лили Страут была бледна и держала спину настолько прямо и напряжённо, что при одном взгляде на неё начинало тянуть эфемерной болью вдоль хребта.

– Простите, что вы сказали, сэр? – необычайно тонким голосом произнесла Лили. Краем глаза я заметила, как к ней с разных сторон протискиваются отец Александр и Паола; ни Эллиса, ни близнецов, ни хотя бы дяди Рэйвена поблизости не было.

– Я сказал, что это ширманский бред. – Тонкие губы виконта Уицлера ещё сильнее расплющились – в кислой улыбке. – Что значит – ты мечтаешь обучаться и стать доктором? Женщина-доктор? Приютская замарашка – доктор? Кто внушил тебе такую вредную идею? Я бы выпорол этого человека на площади.

Судя по тому, как замер, гневно ловя воздух ртом, отец Александр, идея принадлежала именно ему.

– Если не получится стать врачом – стану хотя бы медицинской сестрой. Уж это, кажется, даже церковь одобряет? – сделала неумелую попытку примириться Лили, но слова её прозвучали с вызовом.

Виконт Уицлер покрылся красными пятнами.

– Сестры при монастырях только и могут, что поднести чашку воды, унести горшок или обтереть больного лихорадкой… Точнее, больную, потому что к мужчине им прикасаться запрещено. И чему здесь учиться? Какой ещё Университет Бромли? Да одна шапочка для студента стоит больше, чем жизнь побирушки…

Лили Страут вздёрнула подбородок.

– Я не побираюсь. Сэр. Я работаю. Честно работаю.

– Неужели? – выгнул бровь виконт. Добродетельная супруга взирала на него с ужасом; глаза у неё повлажнели. – Неужто кто-то взялся… проспонсировать столь дерзкую особу? Что ж, люди порой лишаются чувства вкуса и меры.

Лили дёрнула головой, словно получила пощёчину. Дейзи стояла рядом, покачиваясь; губы её были плотно стиснуты. О, виконт не сказал ничего предосудительного – если смотреть лишь на слова. Но обмануться в том значении, что он вкладывал, было невозможно…

Мне оставалось только три шага до того, чтоб прийти девочкам на помощь, и, поймав взгляд Паолы, я сделала ей знак оставаться на месте. Но сама ничего сделать не успела – меня вдруг придержали за локоть, и сквозь кольцо напряжённо замерших гостей шагнул…

Лиам.

Маленький рыцарь в сером костюме вместо сияющих лат.

– Люди лишаются вкуса? Может быть. Но некоторые лишаются чувства собственного достоинства и разума в придачу.

– У дерзких девиц не менее дерзкий юный покровитель? – скривился виконт Уицлер. Лицо его супруги было уже бело, как мел, словно она могла прямо в следующую секунду лишиться сознания.

Лиам сделал ещё шаг, заслоняя Лили и Дейзи собою. Он был ниже их на добрых полголовы, но сейчас казалось, что макушкой он касается потолка.

– Я всего лишь неразумное дитя, – произнёс он, и голос его дрогнул. – И серьёзных книг читал не так уж много. Может, потому и помню пока ясно, что говорится в Писании: «Не тот больший злодей, кто под мостом с дубиной путника стережёт, а тот, кто с ядом на языке людей от добрых дел отворачивает». Или у вас, сэр, Писание не в почёте?

Порядочный семьянин, каждое воскресенье посещающий церковь, коим являлся виконт Уицлер, заявить такое не мог, разумеется. Да и соратники по консервативной партии в Парламенте ему это наверняка бы припомнили.