Онлайн книга «Кофе с привкусом вишни»
|
Только гордость многих поколений Валтеров не позволила мне охнуть, вцепиться в дверной косяк, изумлённо округлить глаза или сделать ещё что-то в подобном духе. Но, полагаю, мысли всё равно были написаны на лице, потому что Эллис хмыкнул виновато. - Вы говорите, "как она думала"... - А я не спал. - И что же? - Голос у меня предательски дрогнул. - Я открыл глаза и посмотрел на неё. Хорошего дня, Виржиния, - добавил он и, соскочив с последней ступени, быстрым шагом направился вниз по улице, на ходу поднимая воротник. Сказать, что Эллис меня задел - всё равно что назвать легендарный Июльский шторм, сорвавший крышу с Адмиралтейства, лёгким бризом. И вовсе не из-за смелости Мадлен. Видят Небеса, я сама позволяла Лайзо много лишнего, и это несмотря на строгое воспитание в пансионе и обязывающий статус. Она же росла без родителей, скиталась на улице, долго работала в театре, а подмостки - отнюдь не оплот нравственности. У неё сильный характер, а упорства хватит на двоих. Если детектив считает, что взгляда глаза в глаза и минутной неловкости достаточно, чтобы охладить любовный пыл и избавиться от романтических чувств, то его ждёт разочарование... Нет, глубокий отклик вызывало нечто иное. Когда-то Эллис обмолвился, что девять - или уже десять? - лет назад он вынужден был отправить свою невесту на виселицу за несколько дней до свадьбы. Прошёл не просто через потерю близкого человека, но через предательство и муки выбора. Даже в то время законы Аксонской Империи были не столь строги, как, к примеру, полвека назад. Если девицу казнили, значит, она совершила нечто из ряда вон выходящее; смертью каралась кровь на руках, а не кража или мошенничество. И детективу пришлось решать, что важнее - любовь или долг. Чувства Мэдди всё усложняли. Точнее, не сами чувства, а её характер и обстоятельства жизни. Будь она обычной девушкой, робкой и скромной, то дальше ни к чему не обязывающих взглядов дело бы не зашло. Будь она даже смелой, горячей, но кристально чистой, Эллис мог бы сдаться на милость победительницы и позволить себе стать счастливым. Но Мадлен и предавала, и лгала. Пусть бы и раскаивалась потом, но говорят ведь, что пятна на репутации - единственные, которые не выкипятишь, не отбелишь, слишком уж деликатная материя. Я решила верить Мэдди, несмотря ни на что, приняла её как подругу. Детектив же, обычно такой разумный и предусмотрительный, оказался ослеплён собственным прошлым... и, возможно, страхом повторения? Когда-то давно - в иной жизни, кажется - Абигейл рассказывала мне о проклятии, которое-де обрушилось на замок Дагворт, о фамильном призраке и прочей ерунде в подобном духе. Некоторые люди после череды бед начинали считать таким проклятием уже себя. Если у мужчины погибают от болезни или несчастного случая две супруги, то он крепко задумается перед третьим браком - разумеется, речь идёт о джентльмене, а не о негодяе или бесчувственном чурбане... Уж не возомнил ли Эллис себя "проклятым"? Не потому ли открыл глаза? И поняла ли Мэдди, что им двигало, или придумала иное, унизительное для неё объяснение? "Нам нужно поговорить, - решила я. - Но не сейчас, естественно, иначе она снова увильнёт от ответа". Это казалось вполне разумным решением, тем более что у меня оставались ещё более срочные дела в списке. Да и вмешательство в чужие любовные терзания редко для кого заканчиваются хорошо: как правило, доброхота записывают в виноватые, чем бы ни обернулось дело - словом, нужно действовать крайне аккуратно и осмотрительно. |