Книга Личные мотивы. Том 2, страница 55 – Александра Маринина

– Вот именно. И Евгений Евтеев говорил то же самое, дескать, у отца после переезда сильно испортился характер. Что же случилось с нашим доктором, как ты думаешь? Почему он так переменился? Нет, Леш, я нутром чую, именно здесь корень всей истории.

Он посмотрел на часы и потянул Настю к входу.

– А я нутром чую, что кино могут начать показывать без нас. Жалко, билеты пропадут, я их на последние деньги покупал, даже на обеде сэкономил.

Настя охнула:

– Слушай, я совсем забыла, мы же с тобой и правда без обеда сегодня! Я-то ладно, мне мороженого хватило, а ты, наверное, голодный. Может, ну его, это кино, пойдем лучше тебя покормим, а?

Но Чистяков уже протягивал билеты контролеру и уверенно вел ее в зал смотреть американский боевик.

После вчерашнего разговора с матерью Максим Крамарев злился на самого себя за то, что не сдержался и сказал то, что думал. Он давно уже отвык говорить вслух то, что думает на самом деле, его с детства приучили быть сдержанным и воспитанным, никому не грубить и никого не обижать. Но неудачи последнего времени совершенно выбили его из колеи. Дело, ради которого он связался с Гашиным и Сорокиными, никак не двигалось, вожделенный результат не давался в руки, а без этого результата победить Разуваева и выиграть выборы было более чем проблематично. Крамарев нервничал и с каждым днем все с большим трудом держал себя в руках. Разговор с Зоей Петровной ясно показал, что нервы у Крамарева на пределе, в противном случае он ни за что не помянул бы недобрым словом ее второго мужа Всеволода и, уж конечно, не упрекнул бы мать в том, что она его не любила. «Я дошел до ручки, – сердито думал Максим, глядя в окно автомобиля на мелькающие вывески магазинов и ресторанов вдоль Ленинского проспекта. – Я начал срываться. Куда меня это заведет? Я должен быть собранным и выдержанным, а я все время борюсь с желанием наброситься на собеседника и высказать ему в глаза все, о чем давно молчал. Утром на Катерину наорал не по делу. Водителю выволочку устроил. Сейчас еще с Гашиным придется разговаривать. Хорошо, если он будет вменяемым. А если он снова напился? Тогда я за себя не поручусь. Мне бы уехать куда-нибудь отдохнуть на пару недель вместе с Жанной, выспаться, намолчаться, наплаваться досыта… Но куда сейчас уедешь!»

Машина остановилась перед подъездом ничем не примечательной многоэтажки. Крамарев сразу увидел автомобиль с сидящими в нем двумя охранниками, которым поручено было караулить Гашина. Именно караулить, а вовсе не охранять. Потому что Славомиру Ильичу строго-настрого запрещено было покидать квартиру. Увидев Максима, один из охранников открыл дверь и вышел.

– Все спокойно, Максим Витальевич, – доложил он.

– Он пытался выйти? – спросил Крамарев.

– И не один раз, – усмехнулся охранник. – Но мы все делали, как вы сказали. Мол, если вам что-то нужно, вы нам скажите – мы принесем.

Крамарев нахмурился.

– И что вы ему приносили?

– Еду, – охранник отвел глаза. – Прессу.

– И выпивку?

– Вы же не говорили, что нельзя, – принялся оправдываться тот. – Вы сказали, что он не должен выходить. А уж чем он там занимается, это не наше дело.

Значит, Гашин все-таки попивает… Это плохо. С одной стороны, он сейчас не особенно нужен, все равно его нельзя задействовать, но, с другой стороны, куда лучше, если голова у него будет светлой и ясной. Все-таки он порой дает дельные советы и высказывает интересные соображения. Нет, нельзя допускать, чтобы Славомир уходил в запой, все может сдвинуться с мертвой точки в любой момент, и тогда Крамареву понадобятся способности Гашина. Или не понадобятся? В принципе, без Славомира можно и обойтись, пусть напивается, пусть делает что хочет, только на улицу не показывается и глупостей не творит.