Книга Человек, который не спал по ночам, страница 55 – Дэвид Хэндлер

Хог: Рори знал о том, что вы мне сейчас рассказываете?

Скарр: Знал, еще с детских лет, знал, но не понимал меня. Зато он был единственным, кто мог — пусть и не всегда — вытащить меня из приступа. Он был моим корешем. Единственным настоящим другом. Когда его не стало, я рехнулся. Куча народу считает, что я отошел от дел потому, что зассал — испугался, что меня тоже убьют. Это… правда, но лишь отчасти. Я ушел со сцены, потому что потерял Рори. Я… Мне до сих пор… (Слышны всхлипывания, потом наступает тишина.) Уже и не помню, когда я в последний раз ревел… Ты, Хогарт, извини, если что.

Хог: Поздравляю, Тристам.

Скарр: С чем это?

Хог: Вам в первый раз удалось раскрыться, снять маску, показать свое подлинное лицо. Это и есть самый главный результат наших ночных бдений. Я бы сказал, что это надо отметить.

Скарр: Это попадет в книгу?

Хог: Конечно.

Скарр: Не уверен, что я…

Хог: Доверьтесь мне.

Скарр: (Пауза.) Белое «Сансер» тебя устроит?

Хог: Никогда не имел ничего против белого.

Скарр: Погоди, Хогарт, у тебя же нет бокала.

Хог: Наконец-то вы заметили. Еще один повод, чтобы выпить.

(конец записи)

(Запись № 6 беседы с Тристамом Скарром. Записано 30 ноября в его апартаментах. Одет в тот же банный халат и тапки.)

Скарр: Мне принесли то, что ты написал. Я ознакомился. Пока мне все нравится. Даже очень.

Хог: Что ж, я рад.

Скарр: Не слишком ли много о моей юности, поисках себя?

Хог: Ну что вы, это настоящая бомба.

Скарр: Ладно, как скажешь.

Хог: Вот и славно. Расскажите про Ливерпуль.

Скарр: Серый, унылый город. Совершенно нечего там делать, если ты, конечно, не рокер. В чартах тогда был сплошной бит. Между прочим, заслуга Брайана Эпстайна. Помимо «Битлов» он привел к славе «Джерри энд зе Пейсмэйкерс», у которых было два бесспорных хита: How Do You Do It? и I Like It. Потом Билли Крамер спел Do You Want to Know a Secret? Леннона и Маккартни, и она тоже взлетела в топ. А еще были «Сечерс»… Можно еще вспомнить Силлу Блэк… Все это происходило в Ливерпуле. А в Лондоне для нас не было ничего интересного.

Хог: И сколько вы прожили в Ливерпуле?

Скарр: Неделю.

Хог: Погодите, я думал…

Скарр: Что мы туда переехали? Да нет, мы и дома чувствовали себя неплохо. Придумали себе новое название. «Мы». Люди из-за Паппи думали, что оно как-то связано с расовой гармонией. На самом деле мы просто сели вечерком, составили список из двадцати пяти названий и выбрали то, что пришлось нам больше по душе. Марко обеспечил нас инструментами поприличней. Рори досталась «Фендер Стратокастер», Дереку — «Фендер Пресижн Бейс». Усилители «Вокс Эй-Си-30». Мы начали играть все те же песни, что и раньше, но в более быстром темпе. Это все влияние Паппи. Он… он был настоящим сгустком энергии. Он так обалденно играл, что мы решили дать ему сделать пару сольников на барабанах. До нас этого никто не делал. Одним словом, когда все было готово, мы собрались, сели на поезд, приехали, заселились в дешевый отель. Марко водил знакомство с Рэем Макфолом, которому принадлежал «Каверн-Клаб», — именно оттуда «Битлы» и начали свой путь наверх. Марко договорился, чтобы мы там выступили. Стильный джазовый клуб в подвальчике, в самом центре города… Очень популярное место. Топ-менеджеры звукозаписывающих компаний в деловых костюмах аж в очередь выстраивались, чтобы попасть в этот клуб, надеясь, что снова произойдет чудо. Что они понимали в музыке? Да ни хера! Мы ведь играли уже не первый год… И вдруг бабах! Наконец-то и на нашей улице случился праздник. «И-эм-ай» внезапно предложила нам контракт. Те же самые ребята, что взяли в оборот «Битлов». «Битлы» в тот момент уже порядочно раскрутились, вот за нас и взялись. Ребята из «И-эм-ай», как и Марко, сказали, что нам надо придумать легенду, мол, мы тоже из Ливерпуля. Контрактами занимался Марко. Каждому из нас полагалась определенная сумма. В те времена мы были полными лохами. Подписали все бумаги, что притащил нам этот жирный козел. Кинул он нас, конечно, знатно. Первый сингл мы записали в студии «И-эм-ай» в Лондоне. С нами сотрудничал Джордж Мартин, который до этого работал с «Битлами». Очень вежливый. И очень авторитетный чувак. Заявил, что на одной стороне пластинки будет наша песня «Ух ты, Боже, ну и ну!», а на другой — «Греми, рок-н-ролл!». Сказал, что барабанные сольники Паппи сюда вообще не вписываются. Мне сказал засунуть губную гармошку в карман. Записались за четыре часа. А потом поднялась шумиха. Марко велел нам подстричься под «Битлов», заказал нам золотистые пиджаки, расписал для нас новые роли. Дерек — смазливое личико, Рори — серьезный музыкант, Паппи — балагур, ну а я… Я стал говоруном. Ливерпульский выговор получался у меня лучше, чем у других. Через некоторое время я к нему настолько привык, словно с детства только так и разговаривал. Про нас стали писать в подростковых журналах. Про то, что мы едим на завтрак, про наших любимых кинозвезд… Нас никто и не спрашивал, чего мы там на самом деле едим и какие актеры нам нравятся. А потом нам организовали турне. Мы играли на разогреве у братьев Эверли. Побывали в Нортгемптоне, Лестере, Ноттингеме… Постепенно к нам стала приходить слава. В основном благодаря девчонкам — их реакции на Паппи.