Книга Натюрморт, страница 8 – Джой Филдинг

— Нет, нет, нет, — закричала она, отказываясь принимать жестокую правду: она в коме, она может слышать — но не видеть, может думать — но не говорить, существовать — но не действовать.

Черт, я даже дышать не могу без помощи аппарата. Неужели я обречена провести остаток своих дней в этой пустоте, в этой неопределенности, не отличая реальности от воображаемого? Сколько дней, недель, месяцев, лет — Господи, не допусти, чтобы лет, — придется пролежать мне здесь, не в силах докричаться до тех, кого я люблю?

«Мозг пациентки поврежден».

И если это так, то через какое-то время подруги перестанут приходить ко мне, и даже муж… будет жить дальше. Гейл теперь все реже говорит о Майке. А Уоррену всего тридцать семь. Год-другой он будет ждать и надеяться, но в конце концов рутина возьмет свое и он успокоится. Меня отправят в какой-нибудь хоспис и забудут — в затхлом коридоре, на инвалидном кресле. И там я сойду с ума от горя и ярости.

«А может прийти в себя завтра».

— Я могу прийти в себя завтра, — прошептала Кейси.

Может быть, возвращение слуха — это первый шаг на пути к выздоровлению? Глаза у меня открыты. Может быть, завтра тьма рассеется? А потом и трубку вынут изо рта — если еще не вынули. Интересно, мне уже сделали трахеотомию? И я вновь научусь пользоваться голосовыми связками. Я уже лучше различаю внешние голоса. Может быть, я иду на поправку?

А может быть, все останется как есть. И в таком случае сестра права: лучше умереть.

— У полиции появились какие-то версии? — услышала она голос Гейл.

— Насколько я знаю, нет, — ответил Уоррен. — Ни в одну автомастерскую не обращались с таким повреждением. Свидетелей нет. Словно машина, которая ее сбила, растворилась в воздухе.

— Как можно совершить такой чудовищный поступок? Я хочу сказать, сбить ее — само по себе ужасно, но оставить вот так…

Кейси представила, как Уоррен качает головой. Мягкие темно-русые волосы падают на лоб, лезут в глаза — в чудесные карие глаза.

— Может, водитель был пьян. Или испугался. Кто знает?

Они замолчали.

— Я вспомнила, о чем мы говорили за обедом, — вдруг проговорила Гейл с печалью в голосе. — О том, что вы с Кейси хотели завести ребенка.

— Да, Кейси переживала из-за всего этого, даже боялась немного. Наверное, из-за матери.

— Да-а, ее мать была нечто.

— Кейси мне почти ничего о ней не рассказывала.

— А нечего рассказывать. Алана Лернер была из тех женщин, которым вообще не следует иметь детей. Просто чудо, что Кейси оказалась такой хорошей, — сказала Гейл и вдруг расплакалась. — Извини.

— Тебе не за что извиняться. Я же знаю, как ты ее любишь.

— Она была свидетельницей на моей свадьбе. Я вышла замуж сразу после школы, а Майк был на десять лет старше меня и уже с диагнозом лейкемия. И все мне говорили, что я гублю свою жизнь, все, кроме Кейси.

— Гейл, она выздоровеет.

— Обещаешь? — спросила Гейл.

Уоррен не успел ответить. Послышался звук открываемой двери, быстрые уверенные шаги.

— Пожалуйста, выйдите, — попросил женский голос. — Мы должны сделать пациентке обтирание.

— Это займет не больше десяти минут, — добавил другой голос.

— Может, пойдем пока в кафетерий, поедим чего-нибудь, — предложила Гейл.

— Давай, — согласился Уоррен, судя по голосу, неохотно.

— Не беспокойтесь, мистер Маршалл, — сказала медсестра, — мы с Пэтси вашу жену не обидим.