Онлайн книга «Обещание страсти»
— Могу я спросить нечто дикое? — Что? Он нерешительно улыбнулся — на лице застыло мальчишеское выражение, которое ей так нравилось. Она любила улыбку Марка, его волосы, «Партридж», студию… Но не его самого. — Ты все такая же трусиха, какую я встретил когда-то в газете? Она долго молчала, прежде чем ответить. Что-то стучало в висках. Затем она взглянула на него. Прямо в глаза. — Да. Может быть. Ну? — Ну, мне было любопытно, что ощущает человек, будучи таким? — Одиночество. Испуг. Скуку — большую часть времени. Это не так увлекательно. — Значит, поэтому ты приезжала сюда? Потому что было скучно, а ты не переносишь этого? — Нет. Может, на первых порах. Хотелось избавиться от всего. Но ты, Марк, был чем-то особенным для меня. — Я был спасением? Да. Но как ему сказать об этом? И почему сейчас? О Боже, не позволяй мне ранить его… Не больше, чем вынуждена. — Нет, ты личность. Красивая личность. Личность, которую я любила. — Любила? Не «люблю»? — Он смотрел на нее. Слезы блестели в детских глазах. — Времена меняются, Марк. И мы ничего с этим не можем поделать. Даже ради нашего спасения. Бывает только хуже, когда люди пытаются остановить время. Ради нас обоих я должна сейчас уйти. Он кивнул, печально уставившись в бокал с вином. Она в последний раз коснулась его щеки, встала и, выскочив за дверь, бросилась наутек. К счастью, подвернулось такси. Она остановила его, забралась внутрь, — Марк не видел слез, стекающих по ее лицу. Не видела и она слез Марка. Они больше никогда не встретятся. Телефон зазвонил, когда она появилась в дверях. Кизия чувствовала себя выжатой как лимон. Будто удалили два зуба мудрости. Четыре. Девять. Сто. А что сейчас? Это не Уит. Эдвард? Ее агент? — Привет, малыш. — Это был Люк. — Привет, милый. Как приятно слышать твой Я совершенно разбита. — Ей так нужны его голос… прикосновения… руки… — Что ты сегодня делала? — Все и ничего. У меня был ужасный день. — Судя по твоему голосу, это действительно так. — Я «поправляю свои дела», как ты выражаешься. Минувшей ночью опубликовала грязный материальчик с целью пробудить ревность у любовника Уита. — У нее не было секретов от Люка. Сейчас он знал всю ее жизнь. — Статья достигла цели, Уит пригласил меня на ланч, где мы и свели счеты. Он больше не будет сопровождать меня на вечерах. — Ты расстроена? Ты так хотела… — Да, и потому на это пошла. Мне хотелось сделать это как можно мягче, чтобы не разрушить его "я". Мне казалось, после стольких лет я перед ним в долгу. Мы вели игру до конца. А затем я поехала в Сохо и там тоже все расчистила. И теперь чувствую себя потаскушкой года. — Да, такие вещи не проходят бесследно. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это. В один день. — Она, однако, не почувствовала сожаления в его голосе, хотя и знала, что ее новости принесли ему облегчение. Она была рада, что сделала это. — А как ты, милый? Тяжелый день? — Не такой, как у тебя. А что ты еще намереваешься делать, малыш? Никаких маскарадных благотворительных встреч? — Она вздохнула. — В чем дело, я что-то не так сказал? — Дьявольщина! Ты напомнил мне. В пять я должна быть на одной встрече, будь она проклята, а сейчас уже около пяти. Да провались все пропадом! — Он начал смеяться, она тоже. — Если бы только тебя слышал Мартин Хэллам. — О, прекрати! — Хорошо. У меня есть вести для тебя. Мне не хотелось бы в такой день причинять тебе боль, но ты не можешь приехать в Чикаго на этот уик-энд. События развиваются, и я должен лететь на побережье. — Какое побережье? Что все это значит, черт возьми? — Западное побережье, дорогая. Кизия, Бога ради, мне нелегко говорить об этом. Как ты себя чувствуешь? — Отвратительно. — Успокойся и будь хорошей девочкой. — Означает ли это, что я не увижу тебя? — Да. — Разве я не могу полететь туда с тобой? — Нет, малыш, не можешь. Там будет жарко. — Но почему нет, господи? У меня был кошмарный день, а тут еще это… Пожалуйста, позволь мне приехать. — Малыш, не могу этого сделать. Я собираюсь провернуть небольшое дельце. Оно мне дорого, но это совсем не то, к чему хотелось бы привлекать тебя. Предстоят тяжелые недели. — Так долго? — Ей хотелось плакать. — Возможно. Посмотрим. Она глубоко вздохнула и попыталась распутать свои мысли. Что за идиотский день! — Люк, с тобой ничего не случится? Мгновение он колебался, а затем ответил: — Все будет нормально. А сейчас ступай на свою встречу и не тревожь свою маленькую красивую головку мыслями обо мне. Этот пижон позаботится о себе сам. Это все, что ты должна знать. — Последние слова просто замечательны. — Я дам тебе знать, как только вернусь. Ты только помни об одном. — О чем? — Что я люблю тебя. Они прервали разговор. Люк мерил шагами свою комнату в Чикаго. Черт возьми, да он просто сошел с ума… И именно сейчас, когда обстановка накаляется. Она хочет больше, чем он может ей дать. У него масса дел, обязательств, людей, которым надо помочь, ему пора позаботиться о своей персоне и подумать о тех полицейских, что преследуют его. Уже несколько дни… недель… лет… Такое ощущение, что они всегда висели у него на хвосте: подобно стервятникам, то бросались на него, то мгновенно исчезали в облаках. Но он всегда знал, что они рядом. Он чувствовал их присутствие. Люк подошел к бару и налил бурбон в большой высокий стакан. Без воды, без содовой, без льда. Одним махом проглотил. Тремя большими шагами пересек комнату и так сильно ударил ногой в дверь, что та чуть не сорвалась с петель. Люк стоял возле двери, не видя человека за углом. Того напугало неожиданное появление Люка, и он отскочил в сторону, когда распахнулась дверь. На нем была шляпа. Он пошел по коридору, пытаясь выдать себя за постороннего. Но это было не так. Он выглядел тем, кем был на самом деле, — полицейским на задании. Хвостом Люка Джонса. Ноги Кизии были словно свинцовые, когда она втискивала свое тело в такси. Встреча проходила в верхней части Пятой авеню, в апартаментах Тиффани: три этажа на углу Девяносто второй улицы и Пятой авеню, прекрасный вид на парк, бурбон и виски. В этом доме не подавали лимонада. Правда, можно было заказать джин и водку. У себя дома Тиффани всегда пила «Блэк лэйбл». |