Книга Закон навязанных обстоятельств, страница 28 – Юлия Ефимова

– Слишком мало информации, – сказал вслух, улегшись в кровать, словно бы успокаивая себя, и, выключив свет, тут же уснул. Уже в полудреме, через негу первого сна пришло отдаленное сожаление, что забыл позвонить матери в больницу.

6 января 1920 года

Город Зима

«Больно, как же больно», – это была первая мысль, что промелькнула у Андрея в голове.

– Баярлаа, – услышал он девичий голос и вспомнил, что с ним приключилось.

Вчера, когда в окне он увидел силуэт с ножом и бросился наперерез, то спас адмирала, но пострадал сам – нож угодил ему в плечо. От возни и криков Колчак проснулся и задержал нападающего, вернее сказать, нападающую. Ею оказалась маленькая и щуплая девушка.

Пока Александр Васильевич самолично перевязывал и дезинфицировал неглубокую рану Андрея, она сидела на полу под тем самым окном, через которое пробралась, и горько, навзрыд плакала, приговаривая:

– Намайе хүлисы тдаа, простите меня…

– Кто ты и кто тебя послал меня убить? – не отрываясь от своего занятия, спросил адмирал.

– Я Номина, – хныкала девчонка, размазывая слезы по лицу. – У меня брат, он красный партизан был, он… он… его беляки расстреляли. Я услышала, как в деревне мужики говорили, что главный беляк на станции стоит. Вот я и подумала, но потом… потом…

Она захлебывалась слезами.

– То есть, ты пришла убить меня, чтоб отомстить за своего брата? – уточнил спокойно Колчак, когда закончил перевязывать Андрея.

– Да, – перестав рыдать, растерянно сказала Номина и, немного помолчав, добавила: – Я не подумала, как это страшно. Я не хочу никого убивать. Честно.

– Ты говоришь, твой брат был красным партизаном? – Колчак устало сел на свой диван.

Девчонка лишь мотнула головой, завороженно глядя на адмирала, как на привидение. Он был очень бледен, Андрей и до этого всегда любовался его мужественным видом, но сейчас, сейчас Александр Васильевич и правда выглядел как человек, знающий что-то большее, чем другие, как посвященный. Будто бы он смотрел в будущее и не видел там ничего хорошего, только смерть, и от этого неимоверно страдал.

– А теперь задумайся, – сказал он ей, выдержав паузу. – Он был в бою и убивал, как ты говоришь, «белых», но это ведь тоже люди, русские люди. Возможно, твой брат убил в бою мужчину, которого дома ждет жена и ребенок, а может быть, любящая сестра, как ты. Они говорят по-русски и, может быть… Ты ведь бурятка? – спросил он девчонку, и та в ответ кивнула. – Возможно, она знает бурятский и одной с тобой веры. Ответь мне, она тоже должна идти и мстить за своего брата, она должна идти убивать?

Номина молчала. Лицо ее было в потеках от слез, которые она вытирала грязными руками, черные волосы, заплетенные в две косы, взлохмачены, а глаза были полны горя.

– А как же? – тихо произнесла она. – Зачем тогда все это? Что это?

– Это гражданская война, – сказал Колчак жестко. – И нет ничего страшнее ее, ничего. Здесь брат воюет с братом, и поверь, страдают от этого они оба.

– Но с чего все началось, кто виноват? – спросила Номина, закрыв лицо руками.

– Есть виноватые, есть, – вздохнул тяжело Александр Васильевич. – Но не будем об этом. Значит так, если ты не хочешь, чтоб я тебя сдал в полицию за покушение на убийство, остаешься и будешь ухаживаешь за раненым, пока он не поправится. Выбор за тобой.