Книга Закон навязанных обстоятельств, страница 85 – Юлия Ефимова

– Вы психотерапевт? – спросил Аюшеев зло.

– Я учитель, – поправил его Эрик, – но это не имеет значения. Вы устранили одного из конкурентов и подставили брата. Я не знаю, как вы узнали код, да это сейчас и не важно, возможно просто однажды подсмотрели как отец или брат набирают его. Украв те деньги, вы подложили их в машину к Роману. На радость вам, отец не стал долго разбираться, человек он был горячий, и тотчас выгнал старшего сына из дома. Сопоставив все факты, Роман понял, что это ваших рук дело. Больше просто было некому, воры бы забрали деньги себе, а так только вы могли взять ключи от машины, лежавшие спокойно на тумбочке, не шестилетняя же Иванна это сделала.

– Если бы это было так, то он бы сказал об этом нам, – вдруг вступилась сестра за брата.

– Он был слишком обижен на отца, который сразу поверил в его вину, – сказал Эрик.

– Да откуда вы это все знаете! – воскликнул Андрей. – Роман давно мертв.

– Это точно, но жил он с этой обидой всю свою жизнь и рассказывал о ней жене и дочери, а так же записывал все в дневник. Кстати, вы знаете, что ваш брат хорошо рисовал?

– Да, – первой отозвалась Иванна, – я это помню еще с детства.

– Так вот, когда ваш отец выгнал его из дома, он женился и уехал в Иркутск. Там он устроился работать в типографию – рисовать открытки и настольные игры. Обида на отца не отпускала его и так глубоко засела внутри, что он создал игру «Охотник и Синяя Борода». Она имела игровое поле, карточки и фишки в виде монет.

– Это все причем? – процедил Андрей Андреевич. – Может, мы закончим эту демагогию. Даже если взять в расчет, что я когда-то подставил брата, подкинув ему деньги отца, что вообще-то не доказано, то криминала в этом нет. Я был мальчишкой, и да, мне казалось, что отец любит Романа больше, но от этого никто не умер.

– Вы ошибаетесь. Конечно, не сразу и не в том году, но все же. Пять человек как минимум умерли от последствий вашей детской выходки. Этот бумеранг вернулся, хоть и спустя время. Ваш брат очень любил играть в эту игру со своей дочерью, он много рассказывал ей про предательство брата и отца, и она впитала это все с детства. И вот сейчас она пришла за вами, она играла в эту игру уже с вами, делая шаги и убивая по пути грешников. Ей очень хотелось, чтобы, когда она придет за вами, когда наступит ваша очередь, вы будете напуганы до невозможности.

– Кто она? – спросил Аюшеев сипло.

– Познакомьтесь, – сказал Эрик и крикнул: – Кай, заходите.

Дверь в гостиную открылась, и вошли двое.

– Ваша племянница и по совместительству невестка Сталины Павловны – Нина Романовна Вятка, в девичестве Французова.

– Да, у Романа была фамилия матери – Французов, – тут же подтвердила Иванна.

– А эта что здесь делает?! – удивилась Сталина Павловна. Казалось, ее вот-вот хватит удар.

Нина стояла спокойная, почти умиротворенная и свысока смотрела на присутствующих, даже не смотря на наручники на своих запястьях.

– За что? – не понял Андрей. – За то, что сто лет назад я подставил твоего отца? Что за глупость? Она что, ненормальная?

Нина стояла и молчала.

– Красиво было бы, конечно, но, увы, во всем виноваты деньги, – развел руками Эрик. – Теперь мы переходим к другой истории – истории девочки Нины. Папа умер, когда ей было двенадцать…

– Я сама, – вдруг перебила его Нина. – Да, мне было двенадцать, когда папы не стало. Мама же, как вдруг оказалось, совсем мужа не любила и ударилась в разгульную жизнь. Я оставалась со своим горем в маленькой детской, куда мама перенесла все вещи, которые остались от отца. Нет, даже не так, которые она не успела выкинуть, ей почему-то мешала любая вешь, напоминающая о папе. Вот так я и жила в обнимку с этой игрой и портретом деда на стене, который нарисовал отец, а из соседней комнаты доносились хохот, музыка и похотливые стоны, которые я уже умела различать. Как только мне исполнилось восемнадцать, я ушла в общежитие, вот так, с игрой под мышкой и ушла, но портрет взять не могла, он был огромен и просто запретила матери даже прикасаться к нему. По вечерам в общаге я раскладывала игру и пускай всего на миг, но мне становилось легче, я вновь чувствовала себя кем-то любимой. В голове я перебирала все, что рассказывал отец, про обиду свою в первую очередь, конечно, но были и другие истории, например, о любви его прабабки Номины и офицера Андрея Североярского, который служил у Колчака и выполнял его особое поручение в Зиме.