Книга Волчья дочь, страница 26 – Лина Эвери

— Мы за вами вернемся, — пообещал один из мужчин, уходя.

Аню устраивало то, что ей разрешили остаться здесь. Здесь люди, дом большой, огорожен забором. Леса даже не видно из окон. Это успокаивало. Теперь осталось лишь переждать.… И она будет дома, вдали от этой суеты.

Баярма сказала, что выделила комнату на втором этаже для нее и Алексея. Значит, ему тоже разрешили остаться. Наверное, из-за возраста и того, что именно его дядя ранен. Аня хотела увидеть Лешу, он был для нее подобен якорю адекватности, чем-то знакомым и близким. Не взрослый мужик, не странный местный житель, а обычный парень, пытающийся ей понравится. Они знакомы всего ничего, но никого на замену ему не было.

Нашелся он вместе со своим дядей в гостиной. Того уложили на диван, подперли и замотали ногу, накрыли одеялом. Рядом стояли кружки с чаем, но пахло лекарствами. Рану обработали как следует и остановили кровь — сейчас этого достаточно. А вот зашивать её… удастся ли? Аня была уверена, что в ноге останется дыра и шрамы. Но это лучше, чем полностью без ноги остаться.

Рядом в кресле сидел Леша. Он что-то листал в своем телефоне и бурчал под нос. Аня еще по приезду проверяла — сотовой связи нет из-за погоды. Связаться с цивилизацией можно только по городскому телефону, если он тут есть… Аня не видела смысла звонить родным, ведь тем все равно.

«Живая и ладно, мы чем поможем?».

Аня мягко коснулась плеча Леши. Тот дернулся и обернулся к ней.

— О, это ты. Когда приехала?

— Недавно. Всех отправили на базу, ты слышал?

— Слышал. Надеюсь, они не натворят дел…

Аня вспомнила про Дорофеевых. О, они натворят. Но, благо, туда приедут остальные и смогут их остановить, поэтому Аня была спокойна.

— Как у твоего дяди дела? — Аня села на соседнее кресло.

— Эта женщина… сказала, что ему нужно поспать. Вот он и спит, — сказал Леша. — Вроде обошлось, но шрам будет здоровенный.

— Ему повезло.

— Знаю. Я пытался позвонить маме, но это невозможно… Отправил ей смс, как связь появится, она должна отправиться.

— Зачем волновать её? — удивилась Аня. — Она ничего не сможет сделать, но будет переживать.

— А если я не скажу ей, потом мозг вынесет, что молчал. Пусть уж лучше так, — Леша отложил телефон.

Он выглядел встревоженным. Видимо, он был близок со своими дядей, и Аня ошиблась в своем первом впечатлении.

Для нее это было непривычно — переживать за родных. Отца она не знала, а мать всю жизнь спихивала её куда угодно, лишь бы подальше. Родственники, у которых она жила, сменялись один за другим. И все они были невыносимы: тетка капала на мозги за любую ошибку, её муж даже пару раз ударил за не вовремя помытую посуду; бабушка была старой и слишком староверной, гулять не выпускала, работой нагружала и вечно бубнила, что Аня станет проституткой, вся пойдет в маму. Лишь в преклонном возрасте она успокоилась и стала почти доброй, но это лишь из-за осознания, что кроме Ани никто ей на смертном одре стакана воды не подаст.

Став старше, Аня поняла, что её мама просто вырвалась из этой семейки и сбежала. Её заставили родить, ведь она была молода и не желала ребенка. Не хотела Аню. Сейчас у нее новый мужчина, а до этого были другие — она пытается создать семью, которой у нее никогда не было.

Они начали общаться лишь несколько лет назад. Аня представила свою маму, высокую крашенную блондинку с родинкой под правым глазом, как у нее самой, на месте раненного Олега. Переживала бы она? Или сидела рядом просто потому, что так нужно? Аня не могла сказать, она не могла представить себе эту ситуацию.