Книга Переиграть Афродиту, страница 1 – Мария Самтенко

— И-ик! Хорошо пошла!..

Артемида брезгливо отодвинулась от пьяной нимфы, опрокидывающей в бездонную глотку очередную чашу отменного Дионисова вина, и тут же получила болезненный тычок под ребра от Афины. Высокая, темноволосая, стройная как кипарис и такая же устойчивая к алкоголю, та пила с Минтой на равных, но практически не пьянела. Правда, она все же была богиней, да и закуску не игнорировала.

— Дорогуша, ты рассказывала про Кору, — льстиво улыбнулась охотница, возвращая собутыльницу к предыдущей теме.

— Да! Пр-ро Кору! — мгновенно воодушевилась Минта. — А кто это?

Артемида возвела глаза к потолку — высокому, беломраморному и такому давящему потолку Олимпа. Она ненавидела потолки, стены и прочие предметы, ограничивающие ее свободу. Возвела — и тут же поймала укоризненный взгляд Афины.

— Кора это твоя сестра, душечка, — расплылась в улыбке Артемида.

— А, Персефона, — вспомнила нимфа. — Точно, она же просила называть ее Кора… Кора Дуба, хи-хи…

— Хи-хи, — с готовностью поддержала Артемида.

Афина сверкнула глазами и украдкой показала ей кулак, на что охотница лишь дернула плечом — Минта все равно не обратила на нее никакого внимания. Она с искренним возмущением дошедшего до кондиции почитателя Диониса рассказывала о том, как несчастна бывшая царица Подземного мира, и что ей не следовало вестись на уговоры Деметры, лезть в этот «поганый источник» и становиться девственной богиней. С точки зрения Минты, лучшим лекарством было бы найти мужика, а еще лучше — несколько мужиков.

— А как же Аид? — спросила Афина. Тут уже Артемида показала подруге кулак, потому, что от этого ее тона с любого собеседника в дружеской попойке сразу слетала половина хмеля. Проверено неоднократно.

Минта отрезвляющий тон проигнорировала напрочь:

— А толку с того Аида, когда сестра с ним не спала? — хихикнула она. — А я говорила! Хватай его… ик! — волоки на ложе! А она — я так не могу! То есть, получается, Адониса могу, а Аида не могу?!

Тут она переключилась на Адониса, у которого, по ее словам, не было ни одного нормального достоинства, кроме того, которое, собственно, и отличает мужиков от женщин и нимф, и умения сочувственно слушать жалобы Персефоны на Ареса, поддакивая в нужных местах. Собственно, поэтому он так долго проходил в любовниках царицы — все остальные ее увлечения на этом месте тут же парализовывало от страха, а у Адониса на это не хватало мозгов.

— А потом он как-то наткнулся на Афродиту и страшно в нее влюбился, а Персефоне стало обидно, и она натравила на него Ареса, — триумфально закончила Минта. — А когда он стал тенью, Персефона сначала приняла его в свою свиту. Но вскоре он ей надоел и отправился на асфоделевые луга.

— Где-то там еще был суд с Зевсом, — припомнила Артемида.

— Да, — хихикнула нимфа. — Говорят, что Зевс приказал Адонису треть года проводить с Персефоной, треть года с Афродитой, и еще треть — по своему выбору, а он решил проводить эту треть тоже с Афродитой, вот сестра и обиделась. Но это просто слухи. Посудите сами, с чего бы самому Громовержцу судить спор между двумя женщинами по поводу их мужиков?

«Громовержец» Минта произнесла с этаким благоговейным придыханием, как имя некой недоступной, но очень и очень желанной цели. Артемида невольно посочувствовала отцу, забыв, что зареклась делать это много лет назад.