Книга Истинные (не) изменяют в марте, страница 59 – Мария Самтенко

Насколько он был искренним? Рассчитывал ли, что я приму его извинения?..

Каждое слово судьи отпечано в моей памяти. Каждый взгляд. Каждая тень на лице. Я даже Реналя так четко не помню! Хотя он делал мне гораздо больнее дяди. Может, дело в том, что моривилльский судья реально может закрыть меня в каталажку, а уровень Реналя – это просто наговорить гадостей? Ну и пощечину дать, разумеется. Как же я могла забыть.

Ну а как это помнить, когда у тебя в памяти другое – но тоже резкое и холодное, как удар бича?

«Больше всего, госпожа Марианна, я не переношу в людях два порока: трусость и некомпетентность. В тот день я сам проявил оба. Я прошу прощения за это».

Как сложно говорить эти слова, зная, что тебя не услышат? Потому что ты извиняешься за то, что действительно поступил плохо? За чью-то, возможно, сломанную судьбу?

Как сложно протягивать руку в пустоту?

Я не хочу знать. Вчера я была слишком занята мыслями о бале, Анониме и Айдене, так что не до судьи оказалось. А сейчас на меня накатывает ощущение неловкости.

Но поздороваться-то все равно надо! Я вскакиваю, торопливо произношу слова приветствия, чувствуя, как щекам становится горячо.

А Гейден Аурус даже не замедляет шаг. Просто кивает на ходу с привычной сдержанностью:

– Госпожа Марианна, мое почтение.

Он говорит спокойно и даже почти без холода, так что я с облегчением опускаюсь обратно на стул.

Забыв про второго дядю, конечно же.

А вот Натаниэль про меня не забывает:

– Добрый день, госпожа Марианна, – доброжелательно говорит он. – Обедаете?

– У меня встреча, – смущенно отвечаю я и провожаю взглядом судью. – Хотела выбрать людное место, но немного не рассчитала.

Не рассказывать же Натаниэлю, что встреча тут, собственно, потому, что я не хотела тащить сомнительного ухажера к себе в приют?

Удивительно, но Нат понимает – отходит с кивком и бросает пару слов брату. Вижу, как Гейден Аурус кивает и что-то отвечает. Ловлю его острый испытывающий взгляд – а потом он что-то говорит Нату. Может, что надо уйти?

Ага, как же. Разбежались они уходить – просто переходят во второй зал, за шторку.

И я снова жду. И жду. И жду. Но, конечно, это еще сложнее, чем до этого, потому что я думаю о дядюшках Реналя.

О том, зачем моему бывшему жениху жить с холодной и неприятной жертвой некромантии, когда можно выбрать гораздо более приятного в общении Натаниэля?

О том, зачем строгому, но честному и справедливому судье терпеть общество двуличного и подлого Реналя?

О том, почему Нат обитает в глуши? Моривилль у нас тоже не столица, но поместье старшего дяди, говорят, едва ли не на задворках королевства.

Айден появляется спустя еще сорок минут.

Он опуститься на стул и начать изучать меню:

– Пожалуйста, ребрышки, бокал пива… – кажется, Айден намерен заказал треть всего, что есть в списке. – Марианна, не хотите подкрепиться? У меня правило: никаких деловых разговоров за столом.

Не хочу. Лучше буду допивать чай и смотреть, как Айден трапезничает. Ну надо же, «не разговаривает о делах»!

Мимо меня проходит Натаниэль Аурус – кажется, в уборную. Потом возвращается к себе за ширму, а спустя пару минут официант приносит мне стеклянную кружку с ароматным горячим шоколадом и маленькими зефиринками. С салфеточкой, едва ли не под нос ее сует.

Машинально беру ее в руки и вижу запись автоматической ручкой: