Книга Сокровище Нави. Болотница, страница 34 – Кристина Юраш

– Интересно, у меня сдельно-премиальная оплата? Или почасовая? – задумалась я, чувствуя, что ноги затекли. Еще бы! Сидеть на них было неудобно!

Я осмотрелась. Вроде бы никого нет. И со стоном наслаждения, которому позавидуют все работницы индустрии для взрослых, вытащила их из-под попы и распрямила, касаясь болотной воды.

– У-у-у, – завыла я, как пылесос, чувствуя, что сейчас медленно, но верно про мою душу крадется оргазм.

В этот момент я подняла глаза, видя потрепанного жизнью и лишениями худого, жилистого и загорелого мужика средне неопределенного возраста, который стоял возле болота. Мужик был одет в старые штаны, замызганную старомодную куртку с обилием карманов а-ля Руссо Туристо. На спине у него был старый рюкзак и железная кружка отдельно на ремешке.

По глазам я понимала. В детстве он на царевен-лягушек слюной не капал. И сразу было понятно, что он не извращенец. Крупные, лощеные комары вились вокруг него, нагуливая аппетит.

Мужик издал тихий писк, шарахнулся в сторону кустов и затерялся в лесу. Так, если спросит, почему не утопила, я скажу, что про «догонять» речи не было.

Но самооценке хотелось верить, что он просто крепко женат и изменять не собирался. Хотя очень хотелось.

Я поняла, что придется еще ждать. И я села ждать. Солнце клонилось к закату. Я понимала, что скоро выучу всех лягушек по именам. Тут просто целый сериал развернулся. Он ей, значит, песни поет, вокруг нее, а она сидит, глаза закрыв. Дескать, плевать на тебя, мужик. Сколько не бился несчастный, сколько серенад не пел, но головастиками в его случае не пахло. Он вздохнул, посмотрел на меня как-то понимающе-проникновенным взглядом и упал в болото. И теперь она сидит и поет песни, видимо, о женской тоске и одиночестве.

Болотная гниль въелась в кожу, как вековой мох в корни деревьев. Я вросла в это болото, стала его частью, его тихим шепотом, его прохладной, удушающей хваткой. Мои волосы – пряди тины, глаза – два тусклых огонька, отражающие гниющий свет мертвой луны. Я все еще ждала.

И вот я услышала их. Шаги. Легкие, неуверенные, хрустящие по сухим веткам на окраине болота. Сердце, или то, что его заменяло, сжалось. Я притаилась глубже в трясине, сливаясь с ландшафтом, становясь невидимой, неощутимой.

Шаги приближались.

Сквозь пелену тумана проступила фигурка. Маленькая, хрупкая. Ребенок. Мальчик лет семи, не больше. Одет в простую крестьянскую рубаху и штаны, запачканные землей и ягодами. В руках он держал старое лукошко, наполовину заполненное красными бусинами клюквы.

Он не боялся. Он не чувствовал опасность, которая сочилась из каждого клочка этой проклятой земли. Он просто… собирал ягоды.

Я наблюдала, как он присел на корточки у кочки, разгребая мох пальчиками. Его лицо – чистое, наивное, освещенное нежным рассветом – было испачкано ягодным соком. Он выглядел таким… живым.

И вдруг его взгляд встретился с моим.

Он замер. Я тоже.

Он должен был убежать. Он должен был… бояться. Я нарочно вытащила ноги, как бы давай понять, что я тут не просто так кувшинку грею.

Но ребенок не сделал ничего из этого.

Он просто смотрел. С любопытством.

«Здравия вам», – пропищал он тоненьким голоском.

Мои костлявые пальцы непроизвольно сжались, терзая рубаху. Я должна была… заманить его. Заговорить с ним. Поманить ближе. Утопить.