Онлайн книга «Неразрезанные страницы»
|
Как хороша жизнь, уныло думала Митрофанова, выбравшись на улицу под дождь, в смог большого города. Теперь, после тренировки, мне все кажется прекрасным – и дождь, и лужи, и выхлоп, который изо всех сил втягивают мои расправившиеся легкие, жаждущие кислорода!.. И, главное, я стала чуточку ближе к Дэми Мур в роли солдата Джейн. Правда, вид у нее там на редкость дикий, и на женщину она уж точно не похожа, но… Зазвонил телефон, должно быть, наконец-то объявилась опальная писательница Поливанова! Катя выхватила трубку из кармана и уставилась на номер. Нет, не Поливанова. Номер был совсем незнакомый. – Але, але! – закричали в трубке, как только она нажала кнопку. – Але, вы меня слышите, але!.. Митрофанова пожала плечами, как будто крикливый абонент мог ее видеть. – Я вас слышу. – Екатерина Митрофановна, это вы?! – Меня зовут Митрофанова Екатерина Петровна! – Что за болван на ее голову, когда она только что потренировалась как следует и легкие у нее расправились, а руки и ноги налились невиданной силой! – Представьтесь, пожалуйста! – Екатерина Митрофановна, это Дэн, друг Володьки! Помните меня? Столетов моя фамилия, я работаю в журнале «День сегодняшний», нас Береговой знакомил, а потом вы мне интервью организовали с этим знаменитым писателем! Алексом Шан-Гиреем! Помните?.. – Помню. – Дэн Столетов был высоченный, лохматый, на вид дурачок последний, а материалы писал дай бог каждому. – Здравствуйте, Денис. – Здрасти, Екатерина Митрофановна. Володьку в милицию забрали. В третий раз Митрофановна, что ты будешь делать! – Меня зовут Екатерина Петровна. – Вы меня слышите?! Але! Але!!! Володьку в милицию забрали. – Какого еще Володьку?! – возмутилась Митрофанова, уже смутно понимая – по его растерянности, по тому, как он кричал в телефон, по бесконечно повторяющемуся «але!», – что на самом деле случилось нечто неприятное, опасное, и это опасное и неприятное имеет к ней отношение. – Володьку Берегового забрали в милицию, то есть в полицию! – За дебош в ночном клубе? – За убийство, – тихо и отчетливо выговорил журналист Столетов. – Вы где? Я сейчас подъеду! Она дошла почти до дома, когда рядом с ней с визгом притормозила машина – прямо американское кино, хорошо хоть не про солдата Джейн!.. Пассажирская дверь распахнулась, и Дэн Столетов, перегнувшись через сиденье, велел ей садиться: – Вы же сказали, что дома! Я звонил, звонил, а там никто не открывает! – Откуда я знала, что вы так быстро доедете?! – огрызнулась Митрофанова, втискиваясь в салон. – Я думала, успею. – Дайте сюда сумку. Он взял у нее баул и, не глядя, швырнул на заднее сиденье. И стал разворачиваться. – Позвольте, куда мы едем?! – Как – куда?! – Он оглянулся через плечо и вырулил в другую сторону. – В этот самый… в убойный отдел! – Прямо сейчас?! – А когда? – Дэн, я понимаю, что вы переживаете за друга, но нас сейчас туда, во-первых, никто не пустит, а во-вторых, мне бы хотелось понять, что случилось. «Мне бы хотелось понять» – это что-то из лексикона Анны Иосифовны. – Мне бы тоже, – сказал Дэн Столетов. – Если нас не пустят, мы будем… прорываться! Вы понимаете или нет, что человек в тюряге?! – Я вообще ничего не понимаю. – Я его попросил заехать к одному перцу. Ну, по дороге. Хотя там, конечно, не совсем по дороге, но в его стороне, по Ленинградке. А перец этот меня достал! Пришлите журналы да пришлите журналы, как будто он их не видал никогда! Даже не сам перец, а его пресс-секретарь. Она сначала мне все толковала, что сама заедет, а потом сказала, чтоб мы привезли, ну, в смысле, курьерская служба! Митрофанова ничего не понимала, но слушала, не перебивая. Свет встречных фар летел в лобовое стекло, лицо Дэна появлялось, а потом как будто пропадало, и казалось, что он то ли корчится, то ли гримасничает. – А у нас эту курьерскую службу можно до морковкиного заговенья ждать, все вперед на месяц расписано! Вот я и попросил Володьку, чтоб завез. Он поехал, разумеется. Он даже мне звонил оттуда, представляете? Я его почти не слушал, у нас совещалово было и очередной разбор полетов. Он сказал, что там вроде нет никого. А потом у себя в багажнике трупак этого перца нашел. И сам в милицию его привез. Или куда там? В полицию он привез трупак, вот как. Митрофанова выдохнула. Нужно звонить Анне Иосифовне, вот самое главное. Нужно звонить генеральной директрисе и сказать, что у них беда. Слава богу, не в издательстве. Слава богу, просто бестолковый сотрудник влип в неприятную историю. Может, имеет смысл его задним числом уволить, чтобы к «Алфавиту» не было никаких претензий? Но эту мысль Митрофанова отвергла. Несколько месяцев назад она уже пыталась уволить Владимира Берегового, и вышла из этого целая история, довольно некрасивая, и Анна Иосифовна тогда заставила ее извиняться и возвращать его обратно. Катя покосилась на Дэна и вытащила телефон. Сейчас звонить или подождать? Пожалуй, нужно подождать. При нем звонить не стоит. – Вы мне толком объясните. – Да я вам объясняю! – Как вы объясняете, ничего не понятно! – Да говорю же! – Дэн выкрутил руль. – Я брал интервью у… – У одного перца, – подсказала Митрофанова. – У кого именно? – Он с телевидения, Сергей Балашов его зовут. Митрофановой стало дурно. Так, что она закашлялась, стала шарить по двери и сильно клониться вправо. – Вы что? Хотите выйти?! – От… открой… ок… окно! Ок-но отк-рой! Стекло поехало вниз, и она почти вывалилась наружу. Холодом обдало голову, заломило виски и зубы, но вернулась способность дышать. – Вам чего? Плохо, что ли?! Сглатывая горькую, сухую и твердую, как поролон, слюну, Митрофанова села прямо, но окно не закрыла. Ветер летел в лицо, приходилось прикрывать глаза. – Убили Сергея Балашова?! Дэн искоса взглянул на нее и кивнул. – Береговой убил Балашова?! – Дура! – гаркнул он. – Не убивал он никого! Я же тебе говорю, он его трупак в багажнике своем нашел! – Этого не может быть, – пролепетала Митрофанова. – Этого просто не может быть. – А ты чего? Поклонница, что ли?.. Сергей Балашов был знаменитым телевизионным ведущим, красавцем и умницей, создавшим себя из ничего, как феникс из пепла, впрочем, феникс, кажется, не создавал, а, наоборот, возрождался!.. Но и Балашов – да, да! – много раз воз-рождался после того, как программы закрывали, а его самого снимали с работы. Он любимец нации, лучший ведущий, символ телевидения, его нельзя… убить! |