Книга Новенькая на факультете боевых магов, страница 54 – Александра Каспари

Её вой напугал меня больше, чем вся эта ситуация. Я замычала и задёргалась, отчаянно пытаясь сдвинуть зарвавшегося командира хоть на дюйм. Странно то, что я почти не сомневалась, что он не станет брать меня силой, несмотря на то, что противный Нокс позволил себе намного меньше и расплатился превращением в корягу. Каким-то чудом я смогла освободить правую руку и изо всех сил впилась Фицрою в горло. Вместо того чтобы отпустить, он вдруг наклонился непозволительно близко и прижался к шее распахнутыми губами. Я впилась ногтями ему в кожу, чувствуя, как лихорадочно бьётся жилка под дрожащими пальцами, он оттянул мою зубами и провёл языком. У меня там не до конца зажившая язва! Он в своём уме?! А я? Ведь на самом деле уже не отталкиваю его. От шока даже царапаться перестала. Обмякла, как сдувшийся шарик. И пыталась понять, чего в этот момент хочу больше — чтобы он слез к чертям или остался. То, что он делает, на поцелуй и тем более на проявление любви совсем не похоже. И я прекрасно понимаю, что это неправильно и мне нужно срочно его остановить. Но почему-то не останавливаю. Позволяю оставлять следы на своей шее, прислушиваясь к тому, как глубоко внутри разгорается и трепещет зеленовато-оранжевая руна, не похожая ни на одну из известных. Чувствую одновременно и волнение, и сумятицу, удивление, напряжение и совершенно неуместную эйфорию. Часы на руке тикают всё быстрее, Дотти воет всё жалобнее, будто её обидел кто. Ладонь с моих губ спускается ниже, задевая шею и ключицы, и мы качаемся в пространстве, как в невидимом гамаке. И только тогда, когда мои ноги безвольно разъезжаются и давление между бёдрами усиливается, я делаю отчаянный рывок и наконец нахожу в себе силы заговорить:

— Вся правда в том, что я не знаю, кто я на самом деле. Не то земля, не то огонь, а скорее, ни то, ни другое. Зато знаю, кто ты. Ты, Фицрой, садист и насильник.

Он замер. Всё его тело окаменело, будто заклинание подействовало только сейчас. А в следующий миг резко поднялся на ноги и только потом вдохнул, шумно и рвано.

— Ты болен, причём в самой извращенной форме, — продолжала я обвинительную речь, хотя сама не особенно верила в то, что говорю, преследуя единственную цель — сделать как можно больнее. — Ты настолько боишься и ненавидишь женщин, что унижаешь их силой. На иное ты просто не способен.

— Я не боюсь женщин. И тем более не питаю к ним ненависти, — прозвучало грубо, но я сама вывела его на эмоции. — Если не понимаешь, твои проблемы.

— Я не хочу тебя понимать! И видеть тебя не хочу! Оставь меня в покое хотя бы здесь!

— Да без проблем.

После этих слов его будто ветром сдуло. По дорожкам и листьям забарабанил дождь. А я продолжала сидеть на воздушном матрасе, чувствуя, как он потихоньку опадает, сдуваясь, пока не оказалась на полу. Потёрла шею в том месте, где её касался Фицрой. Кожа онемела, словно туда лёд приложили.

Да уж, отлично поговорили. А ведь самого главного я так и не узнала.

Доктор Коутс выписал меня в день конкурса «Мисс Академия Балленхейд», а мои новые подружки уже и не надеялись составить мне конкуренцию. Но, так как заявку я не снимала, им пришлось стиснуть зубы и облачаться в платья от кутюрье.

— О, Элла! Рада видеть! — осклабилась Эффи, увидев меня. — Ты набрала фунтов десять, пока болела, не меньше!