Книга Целитель(ница) на факультете легионеров, страница 111 – Александра Каспари

– Я хочу, – произнёс Годфри и прочистил горло. – Это испытание расставило всё по местам. Мы лучше узнали людей, которые нас окружают, а главное, лучше узнали самих себя – кто мы такие и на что способны ради друзей и ради победы. И я хочу сказать вам спасибо за это. Я рад, что многих из вас смело могу назвать настоящими друзьями, на которых можно положиться в трудную минуту и за которых без раздумий пойдёшь и в огонь, и в воду.

– Дружище, даже добавить нечего! – похлопал его по плечу Дьюк.

– Простите меня, – прошептала я, еле сдерживая слёзы, – я очень виновата перед вами. Я потом всё объясню.

– Мы всё понимаем, – отозвался Годфри.

– Ты ни в чём не виновата, уж кому об этом не знать, как не мне, – выпятил грудь Дьюк.

– Вы мне как братья, – только и смогла вымолвить я и, не удержавшись, обняла Годфри и в свою очередь почувствовала тяжёлую руку Дьюка у себя на плечах.

– Это всё ваши слезливые эмоции, – проворчал Дьюк, – я ни при чём.

Я засмеялась сквозь слёзы.

– Кто там в Сюзанвилль рвался? – напомнил Уилл. – Бегом марш!

Прежде чем сорваться с места, Беджер бросил на него затравленный взгляд, ожидая ругательств, побоев, чего угодно, только не равнодушия. Наверное, это самое страшное, что может случиться – когда твой поступок не вызывает никаких эмоций, кроме молчаливого презрения.

Я предложила Беджеру подлечить раны, но он отказался. Я не настаивала.

По чащобе пришлось пробираться шагом. Я волновалась, успеем ли мы прийти вовремя с учётом непредвиденных заминок, но, главное, я была рада тому, что наконец-то можно сорвать надоевшие маски и свободно дышать. Говорить о себе в женском роде, не притворяться, не делать вид, будто ты совершенно другой человек и просто быть собой. Ну и новое чувство тоже грудь распирало.

Уилл выглядел счастливым, несмотря ни на что. И спокойным, словно вся та буря разношёрстных эмоций, что разрушала его изнутри, утихла, покинула мысли. Не выпуская из поля зрения бредущего впереди Беджера, он улыбался, шутил, никого не задирал, демонстрируя изумлённым нам свои положительные качества, которые до сих пор прятались глубоко внутри. И то и дело старался коснуться меня ненароком, а когда считал, что никто на нас не обращает внимания, обнять и поцеловать, чем смущал меня донельзя.

– Что теперь с ним будет? – улучив подходящую минутку, спросила я.

– С Беджером? Как декан решит, так и будет, – ответил Уилл, – но я бы выгнал взашей.

– Я верю, что он раскаивается в своём поступке.

– Посмотрим.

– Можно у Дьюка спросить.

Дьюк, услышав своё имя, чуть замедлил шаг, позволяя себя нагнать.

– Способности у Дьюка, конечно, крутые, но нельзя во всём полагаться на магию, – сказал Уилл. – Чуть что копаться в чужой голове вместо того, чтобы прямо спросить или судить по поступкам, мягко говоря, ерунда. Но в крайних случаях можно.

Мы не могли с ним не согласиться.

– Удивляюсь, как вы умудрились сдружиться, – спустя какое-то время сказал Уилл, – вы трое такие разные. И учиться будете на разных факультетах.

Я подняла на него взгляд. Мою дальнейшую учёбу мы с Уиллом ещё не обсуждали. Да мы много чего не обсуждали, а учитывая наши характеры, споры нам предстоят горячие.

Когда лес начал редеть, а под ногами появилась грунтовая дорога, мы перешли на бег. Солнце быстро приближалось к зениту и пекло макушку. Весело пели птицы. Мышцы приятно ныли, а на душе было и радостно, и волнительно одновременно.