Книга Целитель(ница) на факультете легионеров, страница 121 – Александра Каспари

Никогда даже в самых смелых фантазиях я и представить не могла, что самое главное торжество в моей жизни произойдёт именно так, но я поймала себя на том, что совершенно не против.

– Хорошо, – говорю я, – я согласна.

Возвратив трубку на место, Уилл притягивает меня к себе и целует.

Новый всплеск эмоций перезапускает и обновляет все действующие системы. Меня будто омывает огромной горячей волной, не давая лёгким наполняться кислородом, и тут же током бьёт. Шарахает, не давая опомниться. Замыкает так, что искры летят. Если в радиусе мили остались ещё неинициированные маги, шквал эмоций, который мы выдаём, наверняка всё исправит в считанные минуты.

Когда дверь тихонько скрипит, впуская секретаря или кого-то ещё, мы продолжаем так же одурело целоваться, даже не думая разрывать объятий.

Смущенное покашливание. Мне всё равно. Уиллу тоже.

Секунда – и дверь закрывается снова. Нас оставляют наедине.

Но ненадолго. Спустя какое-то время в Дортмунд прибывает целая команда стилистов, выдворяет из кабинета жениха и быстро преображает меня в настоящую принцессу.

Кода я верчусь перед зеркалом, приходя в полный восторг от увиденного, а стилисты наводят последние штрихи, в комнату входит отец. Скептически оглядывает моё красивейшее белоснежное платье и диадему в волосах.

– Твоя мать не дожила до этого знаменательного события, – безэмоционально высекает он, и я не понимаю, радуется ли он по этому поводу или печалится.

– Всё готово, мисс Блэкстон, – шепчет одна из девушек и отходит в сторонку, предоставляя мне возможность выслушать последнее отцовское наставление.

– А если бы сразу послушала меня, обошлись бы малой кровью, – качает головой отец. – Твоя мать не одобрила бы такого поведения.

– Одобрила бы, папа, – отвечаю я. – Она уже одобрила. В отличие от тебя, она и за чертой смерти поддерживала меня в трудные минуты, помогала, подсказывала мне верный путь и благословила мой дар.

– Ты неблагодарная дочь, – цедит сквозь зубы отец.

– Извини, я вовсе не хотела тебя обидеть. Я просто говорю правду, и не моя вина в том, что иногда она оказывается горькой. Мама являлась ко мне в образе своей любимой кошки Снежинки. Она и теперь здесь, ты не видишь её? Стоит на пороге, указывает путь, призывает поторопиться.

Отец глядит туда, куда я ему указываю. Видит ли он светящуюся кошечку или нет, я не знаю – он не говорит мне о том. Знаю лишь то, что среди его предков не было магов. Целительницами были бабушка и прабабушка по маминой линии. Если мама захочет, она сама ему покажется.

И это происходит. Кошка вдруг вырастает, поднимается ввысь, одновременно меняя форму и превращаясь в человека. В мою маму – такой, какой я запомнила её навсегда – молодой и красивой. Но всё такой же сияющей, полупрозрачной и эфемерной, как кошка.

– Джоанна, любовь моя, – потрясённо шепчет отец и устремляется к ней.

– Джордж, – говорит мама, – рада свидеться с тобой вновь.

Я стою в сторонке, не желая мешать их беседе, и чувствую, как горячие слёзы катятся по щекам. Стилисты, оторопевшие от увиденного, смущенно топчутся у стола. Покинуть кабинет не решаются, боятся испортить момент.

Наконец, мама с улыбкой подзывает меня к себе, и родители по очереди благословляют меня и желают всего самого доброго. И обнимают. Мне кажется, я чувствую хрупкость и тепло маминого тела, и плачу, плачу от переполнявших меня чувств…