Книга Секундо. Книга 1, страница 55 – Татьяна Герцик

А это значит — они были заодно.

Как же он одинок! Даже герцог Мальорский, родной дядька, вырастивший его, не считал нужным хвалить за успехи, но с удовольствием ругал за промахи. В конце концов, он начал его злить нарочно, делая откровенные гадости, и слишком поздно понял, что благодаря его глупости о нем пошла по стране отвратительная слава. И теперь многие опасались увидеть на троне столь несдержанного и жестокого короля.

Он не раз жалел, что приехал во дворец и занял полагающееся ему место. Но что ему оставалось делать? Его младший брат подрос, став весьма привлекательным и, по слухам, умным юношей. Отсиживаться в родовом замке герцогов Мальорских более было нельзя, так и престол можно было потерять. Пришлось ехать.

Привез с собой проверенных временем доверенных слуг, близкие родственники которых для надежности остались в замке герцога Мальорского и головой отвечали за ошибки или предательство уехавших с принцем. Никого, кроме них, в свои покои не пускал и спал спокойно. Ел за общим столом тоже без боязни, отравить его рядом с королем было бы слишком нагло даже для преступной королевы, а вот в других местах приходилось опасаться.

Как-то раз в коридоре по каменному полу возле его покоев были насыпаны мелкие зернышки голубого дурмана, которые ничего бы не сделали людям в крепкой обуви, но от запаха которого взбесился бы любой конь.

В другой раз на охоте в него чуть было не попал неизвестно откуда прилетевший арбалетный болт, спас его вовремя отскочивший конь. Торрен помчался в сторону стрелявшего, но, как водится, тот уже успел скрыться.

Таких случаев за его восьмилетнюю жизнь во дворце случилось не один и не два, а десятки. И каждый раз королева делала вид, что даже не подозревает, кто это может быть. Но он-то видел, как мрачнеют ее глаза после каждого неудавшегося покушения.

Вот и в этот раз ожидаемо услышал, что в копыте был гвоздь, достающий до нерва и забитый так хитро, чтоб конь почувствовал боль не сразу, а только проскакав несколько миль и загнав его поглубже.

Неистово ругаясь и даже не вспомнив о выданной отцом рукописи, отправился в малую трапезную. Королевская семья уже поела, и он, отужинав с разгульными друзьями, а он никогда не ел в одиночестве, боясь отравы, ведь одно дело — отравить его одного, и совсем другое — с десяток аристократов, направился в свои покои.

После известия о покушении внутреннее напряжение все нарастало, его охватывала неистовая злоба, от которой он избавлялся двумя привычными способами — либо бесшабашной скачкой, рискуя свернуть шею, либо столь же безоглядной близостью с женщиной.

Но верхом он проездил почти целый день и больше ехать не хотел — так весь зад себе отбить можно. К тому же где здесь устраивать скачки? Пока выберешься из столицы, наступит глухая ночь, а скакать по темноте будет лишь сумасшедший, а таким он прослыть не хотел, довольно о нем ходит диких сплетен.

Торрен еще раз сердито помянул элдормессу Соллени. Как она могла так бессовестно лишить вполне устраивавшей его любовницы? У него были еще фаворитки, но после назначения Соллени они все отпросились по домам. И что ему теперь делать?

Хотелось бить и крушить все, что попадется под руку, взяв в руки меч, но подобного допускать было нельзя. Король только и ждет повода, чтоб лишить его права на наследование престола, и давать ему для этого повод недопустимо.