Книга Примум. Книга 1, страница 135 – Татьяна Герцик

Граф с трудом сдержал бешенство. Как же умела эту пустоголовая особа доставать его до самых печенок!

– А вы не знаете, что в стране идет самая настоящая война? – рыкнул он, стараясь не потерять аппетита. – Все продовольствие уходит нашим воинам на юг.

– Война? – недоверчиво хмыкнула она. – Какая война? С имгардцами? Так она идет все время, что существует наша страна. Кого это удивляет?

Граф замолчал. Просвещать эту все и всегда знающую самоуверенную дуру он не собирался. Но когда она вздумала добавить что-то еще, он злобно рявкнул:

– Ешь молча и не досаждай мне, или будешь сидеть здесь в одиночестве.

Она взглянула на него так снисходительно, будто он был дурно воспитанным мальчуганом, а она взрослой умной дамой, стоически терпящей его несносные выходки. В голове у Контрарио вертелись разные мысли, и главная из них – взять кнут и отстегать эту мерзавку, но он превозмог себя и ничего не сказал ей на эту очередную демонстрацию неуважения.

– Что за переполох случился сегодня, мой дорогой брат? – вполне мирно спросила Амелия, когда они перешли к десерту. – Шум, гам, какие-то бесконечные хождения и поиски. Ты что-то потерял?

В ее голосе ему послышалась неприятная насмешка, и Контрарио насторожился. Неужто она все-таки имеет какое-то отношение к исчезновению Сильвера?

Амелия со слишком уж приятной улыбкой ждала его ответа, и он неприязненно бросил:

– Тебя это не касается!

Она приподняла бровь и удовлетворенно заметила:

– Раз меня это не касается, то дело наверняка в этой твоей бывшей невесте, а ныне настоятельнице монастыря Дейамор, Фелиции. Это так?

Контрарио молча поднялся и, громко топая подкованными сапогами, вышел из комнаты. Она бросила на стол салфетку и злорадно рассмеялась ему вслед.

– Я еще и не начала тебе мстить за непочтение и пренебрежение, голубчик! Вот когда начну, ты у меня попляшешь! Но как приятно утереть твой высоко задранный нос! Ты даже и не заподозрил меня в исчезновении своего драгоценного узника! Наверняка решил, что у меня никогда не хватило бы силы приподнять тот тяжеленный люк. Но я освободила твоего пленника вовсе не для того, чтоб разозлить тебя, нет! Я просто не хотела, чтоб ты смог нарушить мои тщательно подготовленные планы. Ты встретишься с Фелицией, но только тогда, когда я сочту нужным, и там, где решу я!

Она поднесла к губам бокал с легким красным вином и медленно выпила, все так же зловеще хихикая. Потом пошла к себе, приказав убирать со стола. Придя в свои покои, села у окна и принялась смотреть на яркие звезды на черном небосклоне, изобретая страшную месть всем, кто был с ней когда-то жесток: и своему отцу, и своему мужу, и кузену, и, что самое приятное – своей отвратительной стражнице, настоятельнице монастыря Дейамор, в котором она вынуждена была провести столько лет, – Фелиции.

О Фелиции думал и граф в своей одинокой постели. Что-то в последнее время ему не хотелось брать в свою кровать никого из любовниц. Он все сильнее и сильнее тосковал по своей утраченной любви.

Если бы не Роуэн, приставивший к монастырю, а вернее, к Фелиции, своих людей, разбойников самого последнего пошиба, не боящихся ни богов, ни демонов, граф давно бы ее увез и сделал своей. Но теперь попасть в Дейамор без позволения настоятельницы невозможно ни днем, ни ночью. Сидевшие на каменной ограде охранники видели друг друга, и исчезни один из них, тотчас поднималась тревога.