Онлайн книга «Сестры Ингерд»
|
*** Ужин накрыли в комнате, в которой я не была еще ни разу. Чуть мрачноватая, совершенно мужская берлога: ни зеркала над камином, ни какой-либо позолоты, отсутствуют вазы и искусственные цветы. Да и вся она выглядит чуть небрежно. Мебель темного дерева, массивная и грубоватая, хотя и дорогая. На полу вместо ковра огромная медвежья шкура. Кровать задвинута в нишу, и вместо бархатного полога и штор – скучные шерстяные полотнища коричневого цвета. Ни одна золотая или шелковая кисточка не разбавляет эту строгость. Ужин на столе под стать хозяину: огромный ростбиф, большое блюдо с мясной нарезкой, нарезанный крупными ломтями каравай белого хлеба и отдельно на подносе кучками высятся вареные овощи. После того, как мы уселись за стол, граф покосился на лакея и буркнул: -- Свободен, – а затем, чуть смутившись и глянув на меня, как бы извиняясь, сказал: – Мы уж по-простому, по-семейному. Незачем прислуге слушать лишнее… Мне было жаль этого здоровяка. Я вполне разделяла его боль от ухода госпожи Жанны, поэтому просто предложила: -- Позвольте, ваше сиятельство, я сегодня поухаживаю за вами и мужем? -- Очень… -- похоже, у графа перехватило горло, и он, тяжело сглотнув, закончил: – Очень буду благодарен вам за любезность, баронесса. Я нарезала ростбиф, разложила мужчинам по тарелкам, добавив немного гарнира. Рольфу, как и себе, положила картофель, а граф предпочел отварную фасоль и порезанную крупными ломтями морковь. Первые несколько минут ели молча. Мне показалось, что граф изрядно голоден. Думаю, в эти дни он нормально питался только тогда, когда садился за общий стол. Наконец он тяжело вздохнул и, не глядя нам в глаза, произнес: -- Моя мать умерла не от простуды. Да, она болела, и довольно сильно. Но уже пошла на поправку и начала вставать. Ночью, когда ей захотелось пить, она не смогла дозваться свою горничную. Сюзетта понесла грязное белье в прачечную и прихватила с собой кувшин, чтобы на обратном пути захватить с кухни свежее питье. Мама чувствовала себя достаточно хорошо и решила сама пройти до кухни… Я в тот вечер не мог уснуть и решил пойти посмотреть, как она там. В синюю гостиную мы вошли оба одновременно, только с разных сторон. Мама со стороны своих комнат, а я в ту дверь, что расположена на противоположной стене. И мою жену с менестрелем мы тоже увидели одновременно… Я сидела, глядя прямо в стол и боясь поднять взгляд на графа. Мне видно было только тарелки на столе, локоть моего мужа и массивную красноватую кисть графа, которая, машинально сжавшись в кулак, захватила кусок скатерти… -- Шею этому слизняку я свернул там же… Но матушка начала хвататься за сердце и задыхаться… Я отнес ее в спальню и кликнул слугам привести лекаря… Как только она пришла в себя, она потребовала свое завещание и свидетелей. И как я ни умолял ее отложить это занятие, не соглашалась отложить на потом. Отсюда и возник этот пункт с разделенными пополам драгоценностями. Матушка не могла завещать… вычеркнуть совсем эту… мою жену из завещания, но уменьшила ее наследство до минимума… Она взяла с меня клятву, что я не буду устраивать процедуру развода и просить короля и церковников о помощи. Сперва мне казалось, что она оправится, но все эти волнения добили ее. Она прожила еще двое суток. На второй день речь стала невнятной, и с каждой минутой говорить она могла все хуже и хуже… |