Книга Сестры Ингерд, страница 49 – Полина Ром

-- Спать?! Но сейчас же только начало дня!

-- Спать, барышни, спать, – строго ответила горничная. – Сейчас вы выспитесь, потом у вас будет несколько часов на то, чтобы одеться и сделать прическу. А это, поверьте мне, очень утомительно. Потом вы поедете на бал и вернетесь совсем уж поздно. Так что немедленно укладывайтесь. Таков приказ графини.

Выбора у нас не было. Но графиня знала, что делала. Разрумянившиеся от вольного воздуха девушки начали проваливаться в сон буквально через пару минут, как только легли. Меня тоже сморило достаточно быстро, а когда проснулась, то попала в настоящую вакханалию подготовки.

В комнату принесли ширму и отгородили ею угол. За ширмой встала пожилая горничная, имеющая при себе кучу мягких полотенец и котелок с горячей водой. Каждая из нас по очереди заходила туда, держа в руках чистую сорочку, раздевалась догола, и старуха ловко обтирала ее горячей влажной тряпкой. Затем надевалась чистая сорочка, и (будущая/потенциальная) невеста шла укладывать волосы.

Кроме тех горничных, что были с нами в предыдущий день, графиня выделила еще двух. Поэтому с прическами закончили достаточно быстро. Прямо в халатах нас усадили за стол, в этот раз уставленный разнообразными сытными блюдами. Огромная тарелка с ростбифом, две небольших круглых головки сыра, вареные яйца и вместо травяного взвара – очень густой, похожий на кисель напиток со сливками.

-- Кушайте хорошо, барышни. Столько, сколько сможете, - строго проговорила Линси. – До завтрашнего утра у вас росинки маковой во рту не будет. Да и стоять на балу придется очень долго. Не хватало еще, чтобы вы там от бессилия в обморок упали и графиню опозорили! Так что кушайте, милые барышни, кушайте.

Потом мы, уже полностью одетые и готовые, около часа деревянными болванчиками сидели на стульях и кроватях. Двигаться нам не разрешали.

-- Не дай Бог, прическу порушите или платье помнете. Госпожа графиня велела ждать, – Линси было неумолима.

Надевать тяжелые зимние сапоги нам запретили, так же, как и капюшоны на головы. Прямо от выхода на снег была постелена широкая тканевая дорожка. По ней мы дошли до распахнутых дверей кареты и с удивлением обнаружили там теплый пол. В этот раз под ногами у нас была не солома, а слой разогретых на печке кирпичей, прикрытых сверху пестрым вязаным ковриком.

На подъездной аллее дворца мягким желтым светом горели фонари. Роскошная ковровая дорожка красного цвета вела от ступенек кареты к широкой лестнице и дальше к распахнутому парадному входу. На краю каждой ступеньки, слева или справа, стоял в темно-зеленом суконном мундире солдат, застывший, как мраморная статуя.

В огромном холле, где бесчисленная прислуга помогала гостям раздеться, к графине подошли две старухи-монашки и зоркими взглядами просканировали нашу группу. Графиня шла первой, за ней госпожа Кларимонда, потом мы, а монашки замыкали строй. Имен они не назвали, обращаться к ним следовало просто -- сестра.   Сёстры

В бальном зале, в висящих под высоким потолком огромных люстрах, горели сотни свечей, ярко освещая середину помещения. Было тепло, даже жарко. Сильно пахло расплавленным воском, потом и приторно-сладкими женскими духами. Где-то там, в конце огромного зала, возвышалось золоченое кресло, в котором сидел и ждал нас сам король.