Книга Невестка слепого барона, страница 179 – Полина Ром

Мне изо всех сил хотелось помочь ей!

Я снова вздохнула и слегка прикрыла глаза, как бы заново «переживая» этот трогательный момент. Мужчины терпеливо ждали, и я, “успокоившись”, продолжила:

— У этой женщины, ваше преосвященство, был совершенно удивительный голос. – Теперь я смотрела прямо в глаза к кардиналу и обращалась большей частью к нему. – Этот голос проникал в самое сердце, и каждое слово откладывалось у меня в памяти, как некая драгоценность. Обычно, ваше преосвященство, я почти сразу забываю свои сны, но слова этой женщины запомнила в точности. Помню даже сейчас, до последней буквы.

— И что же сказала тебе женщина, дитя мое? – кардинал посматривал на меня без улыбки, но явно чуть снисходительно.

— Она ответила мне так: «Сын мой послал своим детям зерно это, дабы не знали они голода. Но силы Тьмы велики и зла в них много. Они наслали на благое семя проклятие, и дети сына моего, вкушая эти зерна, получают не только силы и благословение, но и страшную болезнь. А я всего лишь стараюсь отделить чистое от нечистого.».

Я снова сделала паузу, как бы стараясь вспомнить и передать свой сон получше, снова перекрестилась и продолжила:

— Сердце мое было полно любовью к этой женщине и состраданием к ней же: сколь велика была перед ней смешанная куча зерна и сколь мало она успевала перебрать! Мне стало так жалко ее и так хотелось помочь хоть чем-то, что я сама предложила: «Если хотите, почтенная госпожа, я помогу вам.». Женщина согласилась с печальной улыбкой. Когда я встала на колени рядом с этой кучей и запустила руку в теплые зерна, она погладила меня по голове и тихо прошептала: «Господь увидит твои старания, Клэр, и болезнь никогда не коснется тебя.

Храни чистое зерно два года и оставшаяся часть зла покинет его. Только помни, драгоценное дитя: нельзя бросать начатое!». Я, господин кардинал, во сне очень удивилась тому, что женщина знает мое имя. Я ведь никогда раньше не видела ее! Некоторое время я помогла ей перебирать зерна руками, а потом осмелела и спросила: «Почтенная госпожа, откуда вы знаете мое имя?». Женщина вновь погладила меня по волосам, и ладонь ее была такой теплой и ласковой, что показалось, будто у меня прибавилось сил! Она ответила мне: «Мне ведомы имена всех детей, дочь моя!»…

В комнате повисла несколько напряженная тишина. Я молчала и смотрела на собственные колени, не давая собеседникам возможности заглянуть мне в глаза. Эту драматическую паузу мы обсудили с Освальдом и решили, что будет правильнее дождаться вопроса. И вопрос прозвучал, но не от кардинала, а от герцога:

— И что же было дальше, графиня?

Я с ласковой и задумчивой, много раз отрепетированной улыбкой посмотрела своим собеседникам в глаза и ответила:

— Не знаю… В этот момент я проснулась.

Герцог и кардинал явно были сильно заинтересованы, даже заинтригованы моим рассказом. Они переглянулись.

Герцог молча кивнул его преосвященству, как бы выражая на что-то согласие, и священник заговорил со мной. Он задавал мне бесконечные вопросы, уточняя разные мелочи: во что одета была женщина, какого цвета были ее волосы, в какую руку — правую или левую, она набирала зерно. Он спрашивал, какие еще плоды я видела в этом саду и как выглядела трава, из чего были сделаны мешки с пшеницей. Уточнял, какого цвета был огонь и пахло ли от него дымом, как горели больные зерна и не шевелились ли те, что упали на землю. Он задавал такое множество вопросов, что беседа заняла у нас вдвое больше времени, чем мой небольшой рассказ.