Онлайн книга «Детектив к осени»
|
Терпение Фомы лопнуло: – Где же ваши бриллианты и всякая прочая фигня? Не за бумажками же вы сюда перлись! – Именно за бумажками! – промурлыкал счастливый Роман Николаевич. – Они любых бриллиантов дороже! – И что в них такого ценного? – Вы не знаете историю, любезный, – посетовал Илья Викторович. – Хозяин поместья, князь Черкашин, держал знаменитый в России и за ее рубежами винокуренный завод. Производил наливки и настойки необыкновенного вкуса и качества, а рецептуру берег в стройжайшем секрете. В ноябре семнадцатого года князь спешным порядком покинул страну, бросил и поместье, и почти все имущество. После его бегства усадьба подверглась разграблению. Впоследствии предпринимались попытки восстановить утраченные рецепты, но безуспешно. Князь за границей скончался в начале тридцатых годов, наследников у него не было, свои семейные и производственные тайны он никому не передал. – Но рецепты не были уничтожены, они хранились здесь. – Роман Николаевич указал рукою на нишу в стене. – И благодаря нам с вами они найдены. – Но вы трепались про рубины, сапфиры, алмазы… – не унимался Фома. – Они-то при чем? – «Синий бриллиант», «Зеленый сапфир», «Розовый жемчуг» – это названия фирменных настоек Черкашина. Эстет он был, н-да… Илья Викторович пустился в длинный исторический экскурс и просвещал аудиторию вплоть до приезда Шуры с милиционерами. Фому и Зуба освободили от проволоки лишь для того, чтобы заковать в наручники. Пожилой лейтенант, возглавлявший наряд, сказал, что эту парочку ищут уже второй год. Ханурики со стажем, на них висят десятка полтора дерзких ограблений и квартирных краж. Но теперь они влипли крепко и надолго. – Как хорошо, что у нас такая активная молодежь! – расчувствовался лейтенант и обвел рок-подпольщиков отеческим взглядом. – Комсомольцы? Дружинники? Мигель приосанился. – А как же! Взносы платим, на субботники ходим, против империалистов подписи собираем… – А это у вас что? Гитары? В самодеятельности играете? – И играем, и поем. Вокально-инструментальный ансамбль «Серпы и молоты». – У них песни против Советской власти, – наябедничал Фома, которого милиционеры уже выводили из гостиной следом за Зубом. – Вы бы послушали… По ним колония плачет! Хряк не дал ему договорить: – Заткни паяльник, ты… отброс общества! А то еще за клевету схлопочешь! Шура поспешно взял гитару. – Товарищ лейтенант, песни у нас самые патриотичные. Желаете? – И он так проникновенно запел «Интернационал», что лейтенант достал носовой платок и промокнул повлажневшие ресницы. – Верю, верю… Молодцы! Получите по грамоте. И в «Человек и закон» заметку напишем. Пусть вся молодая поросль на вас равняется. Но Шуру ни грамота, ни заметка не соблазнили. – Товарищ лейтенант, мы тут… как это сказать… были в походе по родному краю с целью изучения достопримечательностей. Заодно проверяли технику в полевых условиях. А она не выдержала… Можно нам механика найти или хотя бы тягач какой-нибудь, чтобы наш автобус до мастерской дотащить? – Прямо сейчас? Ни свет ни заря, спят все… – Но вы же можете поспособствовать? А то мы в Ленинград опоздаем, а у нас учеба, работа… Уроним авторитет, и никакие грамоты не спасут. – Что ж с вами делать? – Лейтенант задумался. – Ладно, есть у меня кое-какие рычаги. Решим. Решилось все быстро и волшебно. К шести часам утра из поселка Толмачево, где располагался завод железобетонных изделий, прибыла дежурная ремонтная бригада. Работяги были не слишком довольны, что их выдернули в такую рань, но Мигель сунул им червонец, и они за полчаса починили заглохшую «Нюську». А потом Шура как заправский гонщик с ветерком доставил всех в Ленинград. У него даже осталось несколько минут, чтобы окатить автобус водой из ведра и смыть следы ночных передряг. |