Книга Солнечный детектив, страница 2 – Александр Рыжов, Ольга Володарская, Светлана Скиба, и др.

Ну да, потрепанная хрущевка – не царский дворец. Тесновата, неказиста и в плане качества подгуляла. Дом строили из силикатного кирпича, наскоро – в те годы вышла разнарядка нарастить объемы жилплощади и в ближайшем будущем обеспечить граждан отдельными квартирами. Граждан в Советском Союзе всегда было много, а жилплощади мало. Поэтому дома в пятидесятые и шестидесятые годы стали расти как грибы, упор делался на количество. Стройматериалы поставлялись дешевые, строители вкалывали аврально – отсюда и результат.

В доме, где жил Касаткин, на первом этаже придумали открыть прачечную, из-за чего влажность распространилась вплоть до верхних этажей, система вентиляции с ней не справлялась. Сырость въелась в перекрытия, там и сям образовывалась плесень, появлялись пятна. Жильцы писали жалобы в жилищную контору, в горком, в газеты, но получали стандартные отписки: предприятие бытового обслуживания не может быть закрыто, поскольку население в нем нуждается. Как будто жильцы дома – не население!

И все же Алексей считал, что ему повезло. Многие по сию пору в коммуналках ютятся, а у него своя квартира. Когда захотел, пошел в туалет, когда захотел – на кухню, чайку попить. Не надо ждать в очереди, ругаться, подписывать продукты и следить, чтобы не стащили ботинки из коридора.

Юле, которая в коммуналки небось и не заглядывала, не дано оценить все минусы совместного проживания с чужими людьми. И не надо. Пускай в ее жизни всегда царит уют. А Леша Касаткин постарается его обеспечить. Ему бы только твердо на ноги встать, найти свое место в мире.

…В то утро он проснулся, как всегда, рано утром, с позывными «Пионерской зорьки», сделал что-то вроде зарядки, насколько позволяло нынешнее физическое состояние, и пошел на кухню, чтобы приготовить себе завтрак. Мимоходом сорвал с календаря листок, на котором значилось: «1 марта 1977 года». Сорвал и задумался.

Через неделю – Международный женский праздник. Вот и повод посидеть с Юлей в какой-нибудь точке общепита, выпить по бокальчику вина и, может быть, наконец заговорить с ней о свадьбе. Но для этого нужны соответствующий антураж, романтическая атмосфера. Пельменная за углом вряд ли подойдет для такого знаменательного случая. А еще неплохо бы букет цветов преподнести и хороший подарок.

Хороший – значит, дорогой. Папа-ученый денег на единственного ребенка не жалеет, и Юлечка понимает толк в вещах. Дешевкой ее не очаруешь. А с финансами у Касаткина туго: живет на мизерное пособие, которое выхлопотал для него все тот же тренер Николай Петрович. Едва хватает, чтобы концы с концами сводить.

Был бы здоров, нашел бы подработку. Но куда его, калеку, возьмут? Еще и без специальности. Ни землю копать, ни вагоны разгружать – ничего этого он сейчас делать не в состоянии.

Выход один: что-нибудь продать. Правда, лишнего в квартире нет, живет Касаткин по-спартански. Есть только мамины сережки с бирюзой да отцовский маг, но это память, ее продавать нельзя.

Алексей забыл про завтрак (подождет надоевшая яичница, глаза б на нее не глядели) и занялся ревизией своего холостяцкого имущества. Выволок из кладовки велосипед «Минск». Это, пожалуй, самое ценное, что у него есть, два года назад купил за восемьдесят рублей. Сейчас за прежнюю цену уже не возьмут – велик подержанный, седло потерлось, черная краска на раме кое-где сошла, две спицы погнуты, – но в целом агрегат на ходу, крепкий и надежный. Рублей шестьдесят попросить – в самый раз. Все равно пока не нужен.