Онлайн книга «Вредная привычка жить»
|
Воронцов засмеялся. – Нет, он сдаст его правоохранительным органам. Не волнуйся, мы сможем аккуратно обвинить его в том, что он совершил. Он сказал, что убил Селезнева случайно, во время драки… Пусть у следователя об этом голова болит… – А собаки, зачем же было их убивать?.. – Анюта, солнышко, да у кого же поднимется рука убить таких милых собачек? – Но Мелех… у него ведь был пистолет… – Это снотворное, сильное и быстродействующее. Проснутся и побегут по своим делам. – Я благодарна вам за все, что вы для нас сделали, – сказала я, всхлипывая. Воронцов промолчал. Когда я приехала домой, Солька вовсю уже рассказывала Альжбетке о своих приключениях. Увидев меня, она подскочила, мы обнялись и заплакали, как две сентиментальные дурочки. – Ты представляешь, – затараторила Солька, – у меня руки были связаны, а рот скотчем заклеили… – Надо же, – сказала я, вытирая слезу, – преступник сделал то, о чем я мечтала долгие годы! Солька не слушала меня. – Говорит: подружки твои денежки вернут – и проваливай… Там так воняет собаками, вот понюхай меня, понюхай! Я была готова нюхать Сольку целыми днями, чем бы она ни пахла. – А потом дверь открывается, и входят такие парни… я испугалась… жуть, а они – не волнуйтесь, мы от вашей подруги, спасать вот вас пришли… А какие вежливые, я даже удивилась… – А что тут удивительного? – усмехнулся Воронцов. – Так у них же все руки в наколках, я как это увидела, подумала – все, смерть за мной пришла… – Тебе, наверное, так страшно было… – запричитала Альжбетка. – Я бы там с ума сошла… – Я знала, что вы меня спасете, – заулыбалась Солька. – Откуда же ты знала? – спросила я, тоже улыбаясь. – Так это… как ее… дружба же у нас… Глядя на растерявшуюся Сольку, мы хором засмеялись. Всю ночь мы провели в Солькиной квартире: делились впечатлениями и рассказывали о своих страхах и надеждах. Когда Солька узнала, что надо отдавать деньги, она как-то приуныла, но Воронцов ее успокоил, сказав: не каждый может похвастаться, что его жизнь оценили в три миллиона долларов, и что не у каждого есть друзья, готовые отказаться от таких денег ради такой вот Фроси. Да, мы такие! Мы – настоящие друзья! – Звони, – сказала я Сольке. – Звони сама. – Нет, – отрезала я. – Но это же твоя мама… – А вдруг мне повезло и она забыла об этом? – прищурилась я. Воронцов закончил нашу перебранку, нажав на кнопку звонка. Солька, Альжбетка и я зажмурились. – Кто там? – послышался до боли знакомый голос. Мы почему-то посмотрели на Воронцова. Он толкнул меня в бок. – Мам, это я, твоя родная и немного блудная дочь. Дверь открылась сразу и широко. – Таможенный досмотр будет? – поинтересовалась я. – Проходите, сейчас эпидемия гриппа, не дышите в мою сторону, у вас есть марлевые повязки и бахилы? – спросила моя мама. Я вопросительно посмотрела на Воронцова: по-моему, он был уже в начальной стадии комы. Мы кучненько зашли в коридор. – Это кто? Мужчина в доме, и до сих пор никто не представил мне его! – Это моя мама – Мария Андреевна, двадцать восемь лет тому назад она совершила нечто необдуманно-безумное, а именно – родила меня, а это – Воронцов Виктор Иванович, мой начальник. – Это тот, который тебя абсолютно не хочет? – поинтересовалась моя мама. – Он самый, – сказала я, снимая кроссовки и проходя на кухню. Девчонки побежали за мной, боясь, видно, остаться наедине с моей мамой. Виктор Иванович улыбался, и у меня было такое чувство, что в этом сумасшедшем доме он почему-то не чувствует себя, как в гостях. – А по какому поводу так рано, позвольте узнать? – поинтересовалась моя мамуля. – А мы за картошкой, Мария Андреевна, – сказала Солька, – вот, хотим наконец-то отвезти ее Альжбеткиной тетке. – Картошку я вам не отдам, – решительно сказала моя мама. Альжбетка, обиженная за несуществующую тетку, плюхнулась на стул, Солька, испугавшаяся за деньги, открыла рот; да так и замерла. Я же, довольная, посмотрела на Воронцова. – Эта картошка мне и самой нужна. Добавляя ее в суп, я стала чувствовать себя намного лучше, пропала бессонница, перестала беспокоить подагра, нормализовался стул, исчезла отечность… – Мария Андреевна, – сказал Воронцов, – боюсь, у вас нет выбора. Дело в том, что тетя Альжбетты тоже хочет, чтобы у нее нормализовался стул, так что будьте любезны – проводите меня к мешку. Моя мама фыркнула, но против солидности и напора Воронцова пойти не решилась. – А из твоей мамы выйдет отличная теща, – сказал Виктор Иванович, захлопывая багажник. – Вы, наверное, именно о такой и мечтали? – съязвила я. – А может, нам, как нашедшим клад, хоть что-нибудь полагается, ведь даже государство в подобных случаях дает двадцать пять процентов, – сказала Солька. – Государство в подобных случаях дает десять лет тюрьмы, – поправил ее Воронцов, – но все же вам пришлось потрудиться… и в чем-то вы мне помогли, так что я буду справедлив… – Сколько? – не удержалась Солька. – Аньке – отпуск, и десять процентов на всех, – сказал Воронцов, нажимая педаль газа. – Я люблю вас, Виктор Иванович! – вскричала Солька, хлопая в ладоши. – Теперь я куплю себе новую сумку и бежевые туфли, а еще – желтый купальник… – Мы поедем в самый дорогой магазин, – поддержала ее Альжбетка, – и будем покупать только то, что продают без скидок… – А еще я подстригусь и покрашусь, – продолжала тараторить Солька, – и, может, сделаю себе накладные ногти, как у тебя… Девчонки болтали и болтали, а я сейчас ни о чем не могла думать, потому что мои глаза надолго встретились с «каштанами» Воронцова в небольшом зеркале заднего обзора… |