Онлайн книга «Лилит. Злое сердце куклы»
|
– Как старая поломанная кукла, да, Лилит? – вздохнула за его спиной Женечка. Она только что поймала свою куклу и стояла с ней в обнимку. – Бедная, бедная Зоя. – Она помахала ручкой: – Прощай, Зоя! Поняв, что стоит у края лестницы и сам находится под ударом, Павел Константинович отскочил в сторону. – Не приближайся ко мне, – процедил он. – Хорошо, – согласилась его дочь. – Будем общаться на дистанции, папочка. А так жаль, ведь общаться нам осталось совсем недолго. Или обнимешь свою дочурку? – Она протянула к нему руку. – Ну же, папочка? Тогда, может быть, я и прощу тебя? Обнимемся все вместе: ты, я – Лилит. Станем одной семьей? У нас еще есть шанс все исправить, хотя Лилит тебе больше не верит. Но я упрошу ее, правда. Оскомин сорвался с места и побежал по коридору. В своем кабинете он дрожащими руками с третьей попытки набрал код сейфа, отвел тяжелую дверь и стал хлопать по стальной полке. Кроме пачек денег и двух коробок с драгоценностями он ничего не обнаружил. – Ты это ищешь, папочка? – спросили у него из-за спины. Он стремительно обернулся. На пороге его кабинета стояла Женечка. В правой руке она сжимала пистолет. Пауза вышла долгой и мучительной. – Это что, мой? – Ага. Мысли Павла Оскомина путались. Внизу под лестницей лежала его изломанная и, скорее всего, мертвая жена, при падении сломавшая шею. А спятившая дочь целилась в него из пистолета. – Будь с ним осторожна, прошу тебя, – предостерег он. – Буду, папочка. Ему нужны были ответы. – Как ты узнала код сейфа? – Лилит подсказала – она такая умница. Ну ты и сам знаешь. – Теперь точно знаю. – Хорошо… Нет, – подумав, она отрицательно покачала головой, – мы не прощаем тебя. Даже я. Увы. – За что… не прощаете? – Ты предал нас. – Кого – нас? – Ты предал память о нашей маме. Это во-первых. – Я не предавал ее – она умерла. Ты же знаешь: я любил твою мать. Но Женечка его не слышала – не хотела слышать. – Ты выбрал свою подлую и жадную сучку, а не родных дочек. Это во-вторых. – У меня только одна дочь – это ты. Лилит мне не дочь. – Если она моя любимая сестренка, то и твоя дочь тоже. Павлу Константиновичу было страшно стоять под прицелом пистолета в руках неуравновешенного ребенка, но злость и негодование уже закипали в нем. – Хватит! Женя, перестань говорить про сестренок! – И ты не захотел обняться с нами – это три. А ведь это был твой последний шанс. Но он тоже больше не хотел слышать ее: – Нет никаких сестренок и не было! Ты все выдумала! И твоя мама умерла, и часть меня умерла вместе с ней, но жизнь продолжалась. А сейчас я приказываю тебе положить оружие на стол и отойти от него на два шага. Я твой отец, и ты должна слушать меня! – На два шага? А почему не на три? – Можешь отойти на три. – А на четыре можно? Дочь издевалась над ним. Ее жестокая язвительная улыбка только подтверждала его догадки. Как и все последние дни, она была ведомой. Ею руководили, завладев полностью, управляли ее мыслями, речью и поступками. Говорить с ней сейчас было так же бессмысленно, как со стенкой. – Прошу тебя, отдай пистолет, – он шагнул вперед. – Стой, – сказала она. Но он сделал еще шаг к дочери. – Стой где стоишь! – Ее лицо мучительно исказилось. – Я не хочу этого делать, папа! – Так не делай! Но он не послушал ее, потому что до конца не верил в самое плохое. Тотчас грянул выстрел – и обжигающий металл опалил живот Павла Константиновича Оскомина. Закричав, он схватился за рану, покачнулся и бухнулся на колени, а затем повалился на бок. Кровь сочилась через пальцы, расползалась темной лужей по паркету. Силы быстро покидали его. |