Книга Лилит. Кукла из вечной тьмы, страница 88 – Артур Гедеон

Тот перехватил его и подтянул к себе.

– Черт, а похож…

– Еще как похож, – согласился Долгополов.

На иллюстрации, черно-белой гравюре, в средневековой лаборатории, среди колб и пробирок, стеклянных кишок и реторт, кудесничал алхимик средних лет, в средневековом камзоле и широких восточных шальварах, в тапках с загнутыми носами. И с очочками без дужек на носу. Этаком средневековом пенсне. Гротескный, смешной и пугающий изуверским ликом одновременно, он переливал пузырящуюся жидкость из одной колбы в другую. Его длинные кучерявые волосы неровно разметались по плечам. Глаза авантюристично сверкали. По упитанному лицу гуляла самая что ни на есть глумливая улыбка – он будто бы насмехался надо всем миром, а заодно и над небесами, он как бы говорил: «Вот я вам устрою, только пождите, наберитесь терпения, дураки!» А физиономия его была копией лица Анастаса Белоглазова – с неподражаемой насмешкой надо всем сущим.

– Иероним Босх, кстати, – произнес Долгополов. – Видите, как называется гравюра: «В поисках эликсира вечной жизни, или Месть небесам».

– Вижу – броско.

– Почему «месть», понимаете?

– Потому что Господь не делится всей информацией с человеком?

– Потому что Господь не делится и сотой частью информации, которую имеет, – категорично поправил его Долгополов, – и миллионной, потому что человеку не дано ни познать тайн вселенной, ни заполучить самое желаемое – бесконечную жизнь и вечную молодость! Человеку дано только болеть, потом сморщиться и сдохнуть. И верить, что существует иной мир, где вечно молодой будет его душа, о которой он, человек, должен позаботиться здесь, на земле, пока он жив. Точнее, быть скромным, любящим, сострадательным, заботиться о других, уметь забывать про себя и так далее. Только на первый взгляд эта евангельская схема очень проста – в исполнении нет ее тяжелее! Оттого все и забывают о ней при первой удобной возможности. Украсть легче, чем заработать, согрешить приятнее, чем остаться целомудренным, обойти препятствие безопаснее, чем лезть за справедливостью на рожон.

– Мудро.

– Конечно, мудро.

Долгополов погрозил указательным пальцем гостю:

– Следовать намеченному Богом курсу без пререканий и проклятий очень сложно. Смириться с тем, что ты смертен, что так или иначе тебя будут грызть болезни, а потом ты сыграешь в ящик, очень возможно, не сделав и сотой доли намеченного тобой плана!

– Так оно обычно и бывает, я думаю, – согласился со старичком Крымов.

– Именно! Все человеческое естество протестует против этого! Оно говорит: хочу больше! Хочу жизни, любви, здоровья! Хочу построить перпетуум-мобиле! У меня уже есть чертежи! А ему – вот. – Долгополов сложил сухой стариковский кукиш и бесцеремонно ткнул им в сторону Крымова. – Выкуси! А вот этот алхимик, – он указал пальцем в сторону раскрытого перед гостем альбома, – пытается изменить ход событий, продуманных Богом, и все переиначить. Что на его роже написано? Сейчас схвачу Бога за бороду! Наступлю ему на пятки! Вот тогда и поговорим. Кому служит этот алхимик, гадать не стоит. И так все ясно.

– Так, по-вашему, это не совпадение? – Крымов качнул головой на гравюру. – Сходство директора фармацевтической фабрики «Эскулап» и этого хитрющего алхимика из эпохи Возрождения?

– Это вам и нужно выяснить, Андрей Петрович.