Книга Звездная карта царя Саула, страница 62 – Артур Гедеон

– Да кто же ты?! – шепотом уже переспросил человек с ружьем; губы его дрожали, язык немел. – К-кто?!

– Почто тыкаешь графу?! – завопил Егор Кузьмич страшным голосом и стал наступать на попятившегося от него сторожа. – Какой я тебе «ты»?! Холоп, рабская душа, твою мать!

Тут ружье и «пальнуло». У Крымова, стоявшего позади них, заныло в животе. Он хотел было броситься к Егору Кузьмичу, но не успел.

– Да как же ты посмел? – еще не зная, жив или нет, взревел Добродумов. Половину его хмеля как рукой сняло. – В графа стрелять? Пугачевец, бунтарь, революционер! Душегуб! А вот как я тебя сейчас проучу! – потряс он кулаком перед физиономией сторожа. – Вот как я тебе сейчас по мордасам-то холопским, черным, немытым! У-у!! – Он уже замахнулся, но сторож, выронив ружье, рванул что есть силы – и не куда-нибудь, а прямиком в поле, дико крича, захлебываясь:

– Граф! Граф вернулся! Господи, чур меня, чур! Угодники святые! Ожил граф! Ожил!!

Его щуплая стариковская фигурка очень быстро уменьшилась и наконец исчезла где-то в черном пространстве бескрайнего ночного поля.

– Жив, что ли? – спросил за спиной Егора Кузьмича «слуга Митрофанушка».

– Кажись, да. Фу, – выдохнул Добродумов. – А ведь пальнул, черт, со страху-то. Хорошо, в землю.

– Ладно, спектакль окончен, – подходя с двумя сумками, Крымов хлопнул Егора Кузьмича по крепкому графскому плечу. – Пора!

– Ноги до сих пор ватные, – покачал головой краевед; он все еще приходил в себя. – Поднеси-ка мне стакан, Митрофанушка…

– Так выдули вы все, ваше сиятельство, – ответил слуга.

– Как же так?

– А вот так.

– Это несправедливо, – вздохнул Егор Кузьмич.

– Да ну?

– Горько и несправедливо. В такие вот минуты, Андрей, понимаешь всю несправедливость этого мира.

– А-а, вон ты куда! И в воде вы не тонете, ваше сиятельство, и в огне не горите. И земля вас не принимает, – кивнул он через плечо, – и пуля не берет. А теперь уходим. – Крымов настойчиво потянул его за рукав. – Уходим-уходим! – поторопил он его. – Сейчас усадьба проснется, можете мне поверить на слово. Пусть Растопчины со своим Самозванцевым и расхлебывают кашу. Смотри, Егор Кузьмич: окна!

Добродумов обернулся за товарищем – и впрямь, уже горела пара окошек в огромном доме Бестужевых. Возможно, там сейчас кто-то набирал номер телефона местной полиции.

Они отошли как можно дальше – уселись на бревнышко под черным звездным небом.

– Давай тут, – сказал Крымов.

Егор Кузьмич светил фонариком, пока Крымов осторожно разворачивал на коленях обрывок документа.

– И что это за точки? – спросил Добродумов.

– Созвездия, – пробормотал Крымов. – Да, они. Тут все написано. Только при таком свете глаза поломаешь. Вот эти три я знаю, – под лучом фонаря он провел пальцем по бумаге. – Пояс Ориона. Надписи: Альнитак, Альнилам, Минтака. – Он щурился. – И еще из Ориона… так-так, – палец детектива пошел наверх, – Бетельгейзе и Беллатрикс сверху от Пояса и, – ушел вниз, – Саиф и Ригель снизу от него.

Егор Кузьмич поднял голову.

– А вон они, звезды-то эти, – зевнул, глядя на ночное небо, он. – Три – лесенкой, Пояс Ориона-то, и другие четыре – сверху и снизу по две.

Туда же посмотрел и Крымов. Действительно, ясное осеннее небо открывало весь ночной небосвод, и на нем легко можно было прочесть Пояс Ориона, а вместе с ним, немного поискав, обнаружить и другие указанные на бумаге Бестужевых планеты.