Книга Хозяин Черного леса, страница 52 – Артур Гедеон

Крымов бесшумно ступил на первый этаж, осмотрелся, затем, еще осторожнее, поднялся на второй. Вот тут ему и открылся полутемный зал в багровых тонах с масками – «страшными», как о них отозвался Пантелеев. Это были настоящие идолы – и все они походили друг на друга, словно это место представляло собой какой-то фамильный склеп или галерею, или и то и другое. Косматые чудовища смотрели на Крымова – или высеченные из дерева в полный рост, или только торсы, или только одни головы. Но у всех пробивались на патлатых головах рога или небольшие рожки, и все смотрели с дикими и мерзкими усмешками, с искренним чувством превосходства, а то и презрения, как веками и тысячелетиями, верно, взирали языческие боги на простых смертных, поклонявшихся им и приносивших им жертвы – птиц, животных, людей…

Странный это был дом – тихий и молчаливый, ни тебе человеческих голосов, ни смеха, ни веселого лая любимой собаки, и только одна мелодия едва касалась слуха детектива и становилась все громче и отчетливее по мере того, как Крымов преодолевал один марш за другим. И особенно теперь, когда стоял на третьем этаже у закрытых дверей. И когда он, держа в руке пистолет, нажал на золотую рукоять и осторожно потянул створку дверей на себя, то понял, что слышал: это был умиротворяющий шум леса. Птицы пели на все голоса, гулял ветер в кронах деревьев, шумно отзывалась листва на каждый порыв, где-то в отдалении дятел упрямо долбил кору, и кукушка неумолимо отсчитывала кому-то годы жизни. И тот, кому она отмеривала этот срок, кажется, должен был жить вечно.

В центре слабо освещенной комнаты в огромном кресле сидел хозяин дома – спинка трона была повернута к выходу. Крымов видел только его руки на подлокотниках, края рукавов халата и одну кисть, на пальцах которой сверкали перстни. Да, это определенно был владелец престранного дома на заднем дворе птицефабрики, и сейчас под музыку леса он медитировал.

Вся комната представляла собой один большой экран. И в летящей панораме то и дело появлялись одни и те же образы, как видно, наиболее любимые хозяином и дорогие ему. Высеченный на вековом дереве лик страшного и одновременно привлекательного лесного божества; он был выдолблен в стволе векового дуба. Калитка из бронзы с пятью розами в листьях и шипах. Широкий ручей с круглым мосточком через него – поток словно разделял два мира, а мосток соединял. Избушка, похожая на охотничий домик. И наконец, та арка из двух сросшихся дубов, под которой они проехали с Лолой еще вчера, прибыв в этот загадочный край Чернышей.

Крымов стоял и слушал, и музыка леса обволакивала его, завладевала им. Еще немного – подхваченный ее ветром, он вспорхнет и полетит к неведомым далям. Андрей понял, что сейчас невольно поддается гипнозу. Стоило немедленно прекратить этот эксперимент над собой – собраться и положить ему конец.

– Что, Миклуха, ты опять засмотрелся? – мечтательно произнес низкий голос приятного тембра. – Знаю: этот мир прекрасен!

Андрей глухо откашлялся в кулак, привлекая к себе внимание, нарочито выдавая себя. Но оказался недостаточно убедителен.

– Миклуха, – отчасти рассеянно обратился человек в кресле к вошедшему. – Федька все сделал? Отправил кур на дальнюю опушку? Проследил, что их забрали?

– Надеюсь, куры – это просто куры, а не секс-рабыни? – спросил у спинки кресла детектив. – А то я буду волноваться, а когда я волнуюсь, то становлюсь опасным.