Книга Грымза с камелиями, страница 2 – Юлия Климова

Поверьте, такие мужчины не смотрят на Альжбетку: они смущаются, краснеют и убегают прочь, пожалуй, они даже боятся ее. Этот же представитель мужского населения планеты Земля, не зная робости и страха, неотрывно следил за нашей длинноногой красавицей, чем все больше и больше изумлял меня.

– У тебя появился новый поклонник, – сказала я, кивая в сторону окна.

Альжбетка обернулась и увидела толстячка. Мужчина не просто оживился... он запрыгал на одном месте, делая знаки, чтобы мы немедленно вышли.

– Это вообще что? – удивленно спросила Альжбетта.

– Мне кажется, он хочет с тобой познакомиться, – ответила я.

– Нет, девочки, ну что это такое! Мы не пойдем к нему... мы же едим, в конце концов, – пряча за щекой кусок колбасы, сказала Солька.

– Конечно, не пойдем, мне кажется, он какой-то странный, – заволновалась Альжбетта.

Мужчина тем временем стал что-то выкрикивать и стучать кулаком по стеклу, чем привлек внимание широкоплечего охранника.

Он подошел к нам и спросил:

– Вы знаете этого человека?

Альжбетка просто изменилась в лице:

– Нет, нет! Сделайте же что-нибудь!

– Не беспокойтесь, – сказал охранник, и через минуту мы увидели, как Альжбеткиного воздыхателя оттаскивают от окна за угол ресторана. Картина была душераздирающая – бедняга непрерывно цеплялся за воздух и издавал странные звуки, которые долетали до нас в виде приглушенного визга.

– Интересно, чего он хотел? – кокетливо пожала плечами Альжбетка.

– Телефончик твой, – удовлетворила я ее самолюбие.

– А мне кажется, он о еде мечтал, – вздохнув, сказала Солька, – и мы поступили не очень хорошо, не по Божьим законам, так сказать...

Альжбетка поперхнулась, но Солька сильно вошла в роль и наверняка уже представляла себя на классном часе перед томящимися учениками.

– Надо было вынести кусочек хлеба или позвать к нам и накормить этого оголодавшего человека...

– Сердобольная ты наша, – перебила я, пододвигая к Сольке свою тарелку.

Молниеносно с моей тарелки исчезли грибы, селедка и картофельная котлета.

На улицу мы вышли сытые и довольные.

– Все же открыть свое дело, это неплохая идея, – напомнила нам Альжбетка, – вот говорю вам, мы бы справились.

Направляясь к Альжбеткиной машине, мы обсуждали планы на будущее. Солька предлагала открыть частную школу, Альжбетка – ночной клуб, а я занималась тем, что разбивала все их идеи на лету и получала от этого какое-то волшебное удовольствие. Завтра мой последний рабочий день... я не увижу Воронцова целый месяц... как он будет без меня... а как я без него?..

– Наконец-то! – послышался визгливый голос, и маленький толстенький мужчина бросился из-за остановки прямо на Альжбетку.

Она ловко увернулась, а мужчина упал на свой воздушный живот и крякнул.

– Вам помочь? – опасливо прячась за моей спиной, спросила Солька.

Мужчина без чьей-либо помощи ловко вскочил на ноги и сделал еще один рывок в сторону Альжбетки.

– Отдай, слышишь, отдай мои сокровища!!! – вскричал он, хватая ошарашенную Альжбетку за руку.

Он ненормальный, он точно ненормальный...

– Они мои, они по праву принадлежат мне! – прижимая онемевшую красотку к себе, восклицал маленький человечек.

Мне кажется, что настала та минута, та историческая минута, когда в происходящее должна вмешаться я!

– Позвольте, – начала я, отцепляя Воздушный Шарик от подруги, – все сокровища наша Альжбетта носит при себе, и чтобы иметь на них какие-либо права, вам надо сначала на ней жениться.

Альжбетка жалобно посмотрела на меня, и я ей ответила взглядом – спокойно, женихи не всегда доживают до свадьбы.

– О чем вы говорите? Мои сокровища... пусть отдаст... – заканючил мужчина.

Лечить его, пожалуй, не будут... диагноз – безнадежен, решила я.

– Хорошо, присаживайтесь, – сказала я, указывая на скамейку.

Мужчина охотно сел, при этом его штаны задрались чуть ли не до колен, показывая всему миру пухленькие волосатые ножки.

– Сокровища – это не тема для криков и пустой болтовни, согласны ли вы со мной, уважаемый? – осведомилась я, делая знаки девчонкам.

Знаки мои означали – машина недалеко, как только я побегу, вы – за мной.

– Я согласен, я с вами бесконечно согласен, – сцепив пальчики, заговорил мужчина.

– Как вас зовут? – поинтересовалась я.

– Я представлюсь, я с удовольствием представлюсь, – затараторил наш бесподобно милый собеседник, – Осиков Арсений Захарович, но вот только пусть она отдаст все, что принадлежит мне!

Он ткнул пальцем в Альжбетку.

– А когда она у вас это забрала? – поинтересовалась на всякий случай Солька.

Я наклонила голову набок, давая команду «на старт».

– Я вас первый раз вижу, – негодующе сказала Альжбетка, – и я ничего у вас не брала!

– Вы не волнуйтесь, – сказала я, хватая за руку подскочившего Осикова. Чувствовалось, что его негодование сейчас польется через край. – Она, конечно же, вам все отдаст, вы имеете дело с порядочными людьми.

Я наклонила голову еще ниже, отдавая команду «внимание». Солька прижала к себе сумку.

– Отчасти я вас понимаю, – обратился Арсений Захарович к Альжбетке, – будь я на вашем месте, возможно, тоже отказывался бы и делал вид, что ничего не случилось... но все же я взываю к вашей совести, нельзя присваивать чужое имущество. Это мое сокровище, отдайте его мне! – Вдруг лицо Осикова побелело, и дрогнувшим голосом он спросил: – Вы же не потратили мое состояние?

– Нет, – торопливо заверила я, – все в целости и сохранности, не беспокойтесь.

– Тогда немедленно пойдемте, и вы вернете мое богатство.

Я кивнула головой, отдавая последнюю команду – «марш», и мы сорвались с места...

Все случилось так быстро, что бедный Осиков даже не понял, что произошло: он так и остался сидеть на скамейке с изумленным выражением лица.

Хлопнули дверцы машины, и мы под рев мотора устремились вперед. Сдерживать смех было просто невозможно.

– Альжбетка, отдай сокровища!!! – захлебываясь, пищала Солька.

– Мне кажется, он верил в то, что говорил, – хихикала Альжбетка, – я уже стала сомневаться, а не брала ли я чего у этого толстячка?

– Да он просто не в себе, – сказала я, – осеннее обострение.

– Нет, но как он напирал, а как призывал к нашей совести?! – смеялась Солька.

– Не к нашей, а к Альжбеткиной совести, – поправила я, – а интересно, почему он именно ее обвинил, почему только к ней приставал?