Книга Осенние расследования, страница 25 – Татьяна Устинова, Артур Гедеон, Евгения Михайлова, и др.

Пить не стану. Убиваться не стану. Чувствовать себя лузером не хочу.

Во все тяжкие не кинусь, по рукам не пойду, загорелых силиконовых барышень оставлю загорелым метросексуальным юношам, сожрать себя вместе с бизнесом, счетом в банке и машинкой «Мерседес» не дам никому.

Буду осторожен, сдержан и наконец-то стану жить как хочу. Правда, до конца еще не понятно, как именно хочу…

– У тебя все будет как у всех, – сказала ему Катька, наша общая подруга, когда мы все уже изрядно подпили.

Время от времени мы устраиваемся именно таким образом – сдаем детей родителям, собаку отвозим на дачу, чтобы никто, боже сохрани, не стал свидетелем наших свинств, приглашаем «старых друзей», все еще довольно молодых, а дальше как пойдет. Иногда все вполне прекрасно уходят на своих ногах или уезжают на такси, но чаще остаются спать на диванах в причудливых позах.

У Катьки развод как раз вышел абсолютно неприличный, «бывший» забрал все что смог, а чего не смог забрать, то перепортил – обои со стен ободрал, вырвал встроенный шкаф, а унитаз разбил. Я не шучу. Бывший Катькин муж, выезжая из их общей квартиры, разбил унитаз!..

Я очень четко представляю себе, как этот человек оглядывает свое жилье, в котором прожил много лет. Где ел, спал, занимался любовью. Болел, страдал. На похороны матери поехал именно отсюда. Орал: «Давай, давай!» во время футбольных матчей. Пил кофе и водку. Галстук по утрам завязывал перед зеркалом.

И вот он оглядывает это свое жилье, которое только что разорил – зеркало и то вывез! – вытаскивает с антресолей молоток, видимо как-то там завалявшийся, и начинает крушить унитаз. Да?..

На работе Катька все время плакала, в конце концов ее выгнали, и мой муж Женя долго пристраивал ее на другую работу. Пристроил. Там она тоже все время плакала, но мой муж контролировал ситуацию и уволить ее не дал. Еще она полюбила караоке – как-то ни с того ни с сего! – и справиться с ее трогательным пением нет никакой возможности. Микрофон отобрать нельзя, она не отдает, слушать невыносимо.

Диминому «системному подходу» Катька не поверила. И, как вскоре выяснилось, правильно сделала.

Дима начал с того, что отправился в Таиланд, чтоб «оторваться» немного и «сменить обстановку». «Отрывался» он довольно долго, дольше, чем предполагал, вернулся загорелый, очень метросексуальный и загадочный.

К нам ходить перестал.

– Тань, в субботу ну никак!.. У меня… в общем, у меня тут такое!..

– Ну какое, какое?..

Короткое молчание. Короткий смешок. Загадочный.

– Ты все равно не поймешь. Я и сам не понимал ничего до недавнего времени.

– А теперь, выходит, понял?..

Но задеть его у меня не получалось.

– Дурачок, – говорила Катька, с тоской поглядывая на наш телевизор, у которого есть функция караоке, но мы из принципиальных соображений ее не подключаем. – Он думал, что сейчас у него, такого единственного, все начнется сначала, а у него все началось, как у всех, с конца!..

Потом он нам представил своего фитнес-тренера. Фитнес-тренера звали Света, Дима звал ее «малыш».

Мы с Катькой немного приуныли: на фоне фитнес-тренера стало как-то особенно отчетливо видно, что мы с ней – старые клячи. Ни упругих энергичных грудей, ни персикового загара, ни смоляных волос, как из рекламы шампуня, ни совершенных бедер. Я даже подумывала поехать с Катькой в караоке и там попеть, но Женя подверг нас обструкции, а Бэлла Александровна – домашнее имя Белик – запретила, заявив с сильным грузинским акцентом, что мы сошли с ума окончательно, она все расскажет своей маме и мама специально прилетит из Кутаиси, чтобы вправить нам мозги. Мы перепугались и петь не пошли.