Книга Песики & Детектив, страница 39 – Артур Гедеон, Ирина Грин, Татьяна Устинова, и др.

Компот Татьяна сварила отменный. Из алычи с абрикосами, благо это в августе в южном городе бросовое сырье: перезревшие плоды градом валятся с деревьев под ноги прохожим.

— Негоже друзьям и соседям встревать в семейные разборки, — неуверенно возразила Анна, зависнув задом над табуретом, как аэростат. Заодно посмотрела, как по двору идет-бредет улыбающееся чудо — муж соседки Виталий.

Татьяна с лязгом распахнула духовку, вытянула оттуда поднос с румяными пирожками, и Анна, передумав уходить, опустилась на место.

Пирожки у Татьяны тоже получились отменные.

— Ты сейчас не подруга и не соседка. — Татьяна брякнула перед Анной тарелку с пирожком — румяным, духмяным, еще пузырящимся красным вишневым соком. — Ты эксперт! И мне нужно твое заключение: да или нет?

— В смысле, пьян Виталий — или у тебя паранойя? — развернула альтернативу подруга, повышенная до звания эксперта.

Татьяна всплеснула руками, бухнулась на кухонный диванчик и обратилась лицом к прихожей — приготовилась. Уперлась взглядом в наружную дверь, угнездила на коленках кулаки.

— Очень похоже, что паранойя, — поглядев на подругу, выдала предварительное экспертное заключение Анна.

Татьяна разжала кулак и, по-прежнему гипнотизируя взглядом дверь, стала загибать пальцы:

— Уже вторую пятницу он задерживается после работы — это раз.

— Пятница-развратница, — кивнула Анна.

Татьяна отлепила гневный взор от двери и наградила им подругу.

— В смысле, день такой — самое время расслабиться, — объяснила та. — Необязательно по бабам идти, можно и просто в бар…

— Виталий не пьет! — отрезала Татьяна и поправилась: — Не пил…

— Не будет пить, — поддакнула ей Анна, чтобы хоть немного успокоить. — Но пятница, конец рабочей недели, сама понимаешь…

— Не понимаю! — Татьяна помотала головой так, что легкая косынка на ней перекосилась, как вигвам под натиском урагана. — Он приходит веселый, довольный — и это после рабочего дня! Смеется, шутит, насвистывает… обниматься лезет! На прошлой неделе танцевать тут надумал, кружил меня — табуретку сломали! Скажешь, не пьяный?! А спиртным от него не пахнет! И денег на выпивку не тратит, я ж все считаю. Вот как так?

— Эмн… — глубокомысленно молвил эксперт.

— Да я таким его лет тридцать не видела! Вот как бросил пить, с тех пор и не видела… — Татьяна осеклась — в замке заворочался ключ. — Готовься, Анька!

Анна приготовилась.

— Девчо-онки! — подозрительно неловко ввалившись в прихожую, напел веселый Виталий. — Вы тут чего? Хозя-айничаете? Молодцы! Танюшка, зайка моя, пирогов напекла?

Зайка глядела на мужа волком.

— А что зайчонок мой не весел? Что он голову повесил? — Дважды пнув воздух, Виталий сбросил легкие летние туфли, заскользившие по блестящей, намытой плитке корабликами.

Он босиком прошлепал в кухню, заранее раскинув руки для объятий, в кои заключил угрюмую Татьяну. Та замерла, как кролик в кольцах удава: вся воплощение скорби и безнадежности.

— ДА! — беззвучно проартикулировала ей, выглядывающей из мужних объятий, соседка-подруга-эксперт. — Пьяный, факт!

— И Анютка у нас! — Виталий выпустил благоверную зайку и повернулся к соседке: — Рад тебя видеть, старушка!

— Чего это я старушка, — несогласно пробормотала Анна, но дружески приобнять себя позволила.

Заодно она внимательнейшим образом принюхалась к Виталию.