Книга Дачные расследования, страница 86 – Галина Владимировна Романова, Татьяна Устинова, Татьяна Гармаш-Роффе, и др.

— Даже не могу придумать слова, чтобы тебя отблагодарить, — проговорила Марина. — Но я запомнила все, что ты сказала. Особенно про козырь в рукаве и атаку добра. Когда руки перестанут трястись, запишу.

Ева сообщила по телефону отцу Митяя, что нашла круглосуточную проверенную сиделку с хорошими рекомендациями, просит позвонить заведующему отделением, чтобы ее оставили у Мити в палате. Сама Ева срочно едет в суд. Ей сообщили, что она не расписалась на какой-то бумажке.

Она приехала в свой дом, вошла в кабинет, спальню, студию. Все это кладбище, это погребальное барахло, в которое превратилось ее дело жизни, надо возродить. Надо тащить этот, теперь уже окровавленный, воз. Больше у нее ничего нет. Но она заплатила за свой источник сокровищ так дорого, что у нее, кажется, не осталось причин для жизни. Ей страшно сказать самой себе, что в больничном коридоре у нее разорвалось сердце, вытекла кровь из всех вен. Она не обошлась без любви, она ее просто убивала каждую минуту ради чего-то более осязаемого и яркого. А теперь смотрит туда, где стоял, сидел, лежал Митяй, видит его беззащитное тело с нежной кожей, в которую впились пули, и знает, что он выживет. Иначе быть не может: Митяй ведь рожден для прикола и веселья. Он — свет. Очень многие будут за него бороться, а Марина потащит к жизни и счастью зубами. И только Ева никогда не вернется туда, где была просто живой. Обыкновенной.

Снежана поставила пирог в печь и с некоторой гордостью оглядела изрядно припыленную мукой кухню. Обычно за все, что связано с кулинарией, в их семье отвечала мама. Ирина Григорьевна прекрасно готовила, и Снежане даже в голову не приходило, что она может состязаться с той в ее непревзойденном мастерстве.

Впрочем, и времени для готовки у нее вечно не было. Сначала, когда они с мамой остались вдвоем после смерти папы, Снежана кинулась разворачивать бизнес, чтобы заработать денег, без которых их маленькая осиротевшая семья просто не могла бы существовать. Потом работала с утра до вечера, днем руководя созданным ателье, а ночами плетя кружева.

Когда же она оказалась замужней дамой и мамой двух очаровательных малышей, ей и вовсе стало не до готовки. Мама же с радостью обеспечивала внезапно увеличившуюся семью вкуснейшими завтраками, обедами и ужинами. Вот только сейчас мамы не было. Уже третий месяц она гостила у их дальней родственницы, швейцарской миллионерши Татьяны Елисеевой-Лейзен.

Уехала она в начале апреля максимум на месяц. Однако за окном стоял уже конец июня, а Ирина Григорьевна все откладывала и переносила возвращение, недавно сообщив, что не приедет даже ко дню рождения внучки, своей обожаемой Танюшки, или, как она ее звала, Таточки.

Очередная задержка Снежану напугала. Мама бы ни за что не пропустила Танюшкино трехлетие, если бы у нее не было на это серьезных оснований. Снежана боялась, что причины кроются во внезапно пошатнувшемся здоровье. Возраст у мамы подходящий, чтобы начать волноваться, тем более тетушка, воспользовавшись маминым приездом, собиралась провести ей полный медицинский чек-ап в швейцарской клинике. А вдруг во время обследования выявили что-то серьезное, теперь мама нуждается в лечении и из-за этого не возвращается домой?

Муж тревог не разделял, считая, что она, по обыкновению, надумывает.