Книга Танец фавна, страница 128 – Елена Бриолле

– Габриэль… – остановил его Пизон и снова хлебнул из фляги. – Габриэль, а почему Сантоса нашли сегодня в камере с перьевой ручкой в шее? Мне сказали, что ты его утром допрашивал…

– Он хотел покончить жизнь самоубийством, как тогда, стоя перед трамваем…

– Ты его спас. Турно мне доложил.

– Да, тогда я его спас… – ответил Ленуар, рассматривая свой ноготь на указательном пальце, под которым засохли чернила. – Но всех я никогда не спасу…

В центре Парижа парк Люксембург оставался гаванью мира. Дети катались на козочках, и самым страшным, что могло произойти в их мире, было падение с деревянной карусели. Но даже здесь детей пристегивали кожаными ремешками, а для пущей иллюзии рыцарей, сражающихся за своих мам, каждому ребенку давали маленькую палочку. Игра заключалась в том, чтобы попасть на крутящейся карусели в железное колесо и «победить противника». Самые мужественные и ловкие ребята получали по большому леденцу, отчего выходной день в парке становился еще приятнее.

– Как я люблю такой Париж! – сказал Нижинский. – Здесь можно гулять почти инкогнито. Никому до нас нет дела, и нам есть дело только до нас самих. Праздность и покой.

Ленуар посмотрел на шелестящий огромными листьями каштан и вместо ответа вытащил из кармана сапфировый перстень.

– Вот. Давно хотел вам его вернуть. Вы забыли в магазине, и кольцо подобрала Николь.

Теперь замолчал Нижинский. Он грустно, словно прощаясь с близким человеком, посмотрел на кольцо и покачал головой.

– Нет, если я его потерял, так было суждено. Теперь я могу жить без талисмана. Оставьте перстень себе, он будет напоминать вам о той девушке.

Услышав эти слова, Ленуар долго не мог понять, как получилось, что его Николь вдруг стала «той девушкой». Ведь еще совсем недавно она была самым близким человеком. Сапфир продолжал сверкать ярко-синим цветом на его ладони, и сыщик почувствовал, что с ним ему не так одиноко. Вернув кольцо в карман сюртука, он посмотрел на Нижинского: если бы не рога Фавна, принявшие на себя удар Жанвиля, то они сейчас не сидели бы в парке Люксембург.

– У этого круга и точки существует много разных значений? – спросил Ленуар. – Какой вы выбрали для себя?

– От вас ничего не скроешь… Это кольцо подарил мне Дягилев. Сначала я видел в круге только стены, ограничивающие свободу точки, творческого человека. И подсознательно искал из него выход. Мне казалось, что кольцо сжимается петлей на моей шее. Я рисовал круги и точки, чтобы выбраться из этого лабиринта. А потом однажды я открыл кольцо и понял, что могу сконцентрироваться на точке, что она на самом деле расщепляется на бесконечное множество путей. Так я начинал работать над новым танцем.

– Круг и точка как символ солнца, лучи которого обжигают, но без которого невозможна жизнь, так?

– Да, это парадокс, столкновение бесконечного и формального. Я не очень понимаю в этих вещах, но после смерти Николь для меня стало очевидно, что круг и точка – это живот матери. Бесконечное и конечное, понимаете? Природа умирает, чтобы возродиться. Мать умирает, оставляя после себя ребенка. Ребенок – это юность, это энергия, весна, это пробуждение природы, это жизнь. И для того чтобы настала весна, нужно принести кого-то в жертву, понимаете?

Ленуар молча слушал Нижинского, думая о том, что у них с Николь мог бы тоже быть ребенок, но теперь этого никогда не случится. Или, может, танцовщик и есть тот ребенок, которого они спасли.