Книга Расследования в отпуске, страница 12 – Елена Бриолле, Янина Корбут, Анна и Сергей Литвиновы, и др.

– А если он совсем не верит?

– Верит. Только пока не знает об этом.

Она взглянула пристально, хотела что-то спросить, но батюшка уже повернулся к иконостасу и стал молиться.

Всю дорогу до ее дома Сомов молчал. Алиса поглядывала искоса, осторожно, гадая, о чем он думает.

У самой калитки он вдруг спросил:

– Твой прадед никаких записей о тех событиях не оставил?

– Нет, конечно. Что он мог написать? И без записей пострадал. Но, знаешь, когда-то давно бабушка показывала мне фотографии, кажется, того времени. Советская власть любила запечатлевать свои великие деяния. В Макарьеве был фотограф, еще до революции держал ателье. Потом работал где-то в исполкоме. Фотографировал демонстрации, коммунистические праздники. Я не очень помню, что было на снимках, но точно много людей.

– Где сейчас эти фотки?

– Наверное, в шкафу, среди бабушкиных вещей.

– Сможешь найти? Или, если хочешь, поищем вместе?

Вместе? Это еще с какой стати?

– Не хочу, – отрезала она и холодно уточнила: – Если найду, позвоню.

Сомов молча кивнул, развернулся и пошел в сторону школы.

Она озадаченно посмотрела вслед.

Странно, но он ведет себя так, словно это она перед ним виновата.

Интересно, в чем?

До конца дня Алиса рылась в старых альбомах. Молодец все же бабушка. Не раскидывала снимки, не совала, как попало, поэтому и сохранила так много. Перебирая их, она старалась не отвлекаться на другие фото, искала те, что относились к событиям столетней давности.

И нашла. Всего три. На первом был запечатлен момент, когда с куполов одного из храмов Макарьевского монастыря стаскивали кресты. Снимок запечатлел жителей, с тоской – как показалось Алисе – глядевших на деяния власти. На другом – субботник по разбору монастырской стены. Веселые молодые ребята – наверное, комсомольцы – передавали друг другу выкорчеванные кирпичи, из которых мечтали построить баню.

Был и еще один.

«Братия Свято-Троицкого Макариево-Унженского монастыря», – прочла она на обратной стороне фотографии. И дата. Тысяча девятьсот семнадцатый год от Рождества Христова.

– Накануне революции, – прошептала Алиса, разглядывая пышные красно-желтые кусты за спинами священников.

Какие лица! И светлые, и скорбные одновременно.

Почти час она внимательно изучала снимки, пытаясь понять, смогут ли они помочь найти преступника. Устала даже.

А потом взглянула на часы и удивилась. Почти полночь. Сомов, наверное, десятый сон видит. Как узнать? Семь лет назад она заблокировала его телефон, но удалять номер не стала. Можно посмотреть в соцсетях, когда он последний раз туда заходил. Глупо, конечно. И номер наверняка давно сменил.

Но любопытство уже так разобрало, что, не удержавшись, она стала заходить в популярные соцсети.

Надо же! Телефон тот же самый. Хотя фотка в профиле старая. Значит, бывает тут нечасто. Уже хотела оставить эту идиотскую затею, как вдруг увидела, что в этот самый момент он находится онлайн в одном из мессенджеров.

Почти не сознавая, что делает, Алиса разблокировала контакт и написала: «Нашла несколько снимков. Интересно?»

Она даже выдохнуть не успела.

«Присылай», – написал Сомов.

Она выслала фото, уже жалея, что проявила инициативу. Теперь он в курсе, что она сохранила его номер. Может сделать неправильные выводы.

Пришло сообщение. Она прочла и поняла: неправильные выводы он уже сделал.