Онлайн книга «Расследования в отпуске»
|
– Да не буду я ничего спрашивать! – рассвирепел Сомов. – Чувствую себя сволочью! – Да не парься ты! Какой еще сволочью? Ты работу работаешь, и все! Впрочем, если готов снять с меня подозрения, то я, в свою очередь, обязуюсь помочь тебе в расследовании. По мере сил. Ну хотя бы в части предмета, который достали из тайника. – По-прежнему считаешь, что там икона хранилась? – В таких делах уверенность только мешает. Увлечешься идеей найти святыню, положишь на это свой живот, а потом окажется, что в печке компромат на партийное руководство хранился. – То есть не уверен? – Понимаешь, я чувствую, что это она. – Чуйку к делу не пришьешь. – Согласен, но все же. Пока других версий нет, попробуем разобраться с этой. Что скажешь? – Ну, давай попробуем. Береза опрокинул рюмку, закусил куском колбасы и уже другим, обыденным тоном сказал: – Я тут подумал на досуге. Поговори с бабуськами Сочневыми. Классные бабки, хотя им на двоих скоро двести лет будет. – Почему на двоих? – Близнецы они. Раньше одна в Костроме жила, а теперь всех схоронила и перебралась к сестре. Та тоже много лет как одинокая. Сочневы – из старожилов. Многое помнят. – Да они хоть в уме? – Еще как! – Ладно. Зайду к ним с утра. Наливай, что ли. Бабуськи Сочневы и вправду были на одно лицо. Даже количество и глубина морщинок совпадали до миллиметра. Только одеты по-разному. Та, что считалась городской, щеголяла в спортивных штанах и футболке с надписью «kiss me». Вторая – местная – выглядела более традиционно: цветастый фланелевый халат поверх линялых треников. Поговорить бабуськи согласились сразу. – Советская власть много чего учудила, – начала городская с готовностью. – Особенно лютовала в двадцать девятом. Одно то, что из камней монастырской ограды общественную баню соорудили! Это ж надо! На святом-то месте! – А что про мощи молчишь? – вступила деревенская. – Мощи преподобного Макария вскрыли и в краеведческий музей снесли. Вот до чего дошло! – Ну да! А в обители машинно-тракторную станцию открыли. – И склады зерна! – Все испоганили, ироды! – А икона тогда же пропала? – желая поскорей направить разговор в нужное русло, попросил Сомов. Бабульки вместе кивнули. – Тогда. Или раньше, когда братию разогнали? Городская с сомнением поглядела на местную. – Нет, тогда она еще была, – уверенно ответила та. – Мамка сказывала: ходили молиться. Сомов подвинул стул и сел так, чтобы не пропустить ни малейшего движения. – А не было разговора, кто и зачем ее унес? Бабуськи переглянулись и синхронно поджали губы. – Да какие разговоры, милый. Все по-тихой делалось. Если бы прознали, несдобровать! – Так ее украли или от властей спрятали? Городская стрельнула в него глазами и, отвернувшись, ответила: – Да кто теперь знает. Может, так, а может, этак. Люди, чай, тоже не дураки. Понимали, что икона больших денег стоит. Она ж каких еще годов была. – К тому же явленная! – уточнила местная. – Это тут ни при чем! – вскинулась городская. – Как это ни при чем? Явленная дороже бы пошла! – Чего ты несешь, дура старая! – Сама чушка безмозговая! – А ты – дубина стоеросовая! Сомов сцепил зубы. Господи, дай мне терпения! – А скажите, бабушки дорогие, кто еще может знать о тех событиях? Бабульки прекратили ругаться и уставились на него круглыми глазенками. – Да никого уж не осталось, милый. |