Книга Наследник по кривой, страница 51 – Янина Корбут

— Ничего не случилось, семейная утренняя пробежка, — огрызнулся Славик, прикрывая своего Спанч Боба, — шли бы вы… за свои ворота с медузами.

— Или за грибами, — добавил Витька.

— Все равно ведь узнают, — вздохнула Светлана Петровна, когда сосед, недовольно косясь в нашу сторону, стал удаляться.

— Пусть сначала полиция разберется, что к чему. И лучше, если это будет самоубийство, а то наш дом уже интерес у соседей вызывает. Загадочные смерти, дебоши, негры в пене… Скоро спалят нас к чертовой матери, как рассадник преступности в поселке.

Словно услышав мольбы Славика, к дому подъехала полиция. За ней подоспела и скорая помощь.

Я решила, что надо переодеться, и ненадолго отлучилась в домик, прихватив шорты и для приятеля. Почему-то мысленно я подготовилась к испытаниям. Однако все прошло максимально спокойно. Полицейские не особенно обрадовались трупу, потому как он прибавлял проблем. Но и особенно подозрительными они не выглядели, вдумчиво опросив всех присутствующих о произошедшем.

Я поведала, как обнаружила труп, а Славик — как помог его накрыть покрывалом. Дольше всего они беседовали с Зоей Ивановной, потому как выходило, что именно она последней видела Леву живым. Но и она ничего нового не рассказала. Примерно в одиннадцать часов, по просьбе Антона, она относила в домик чай и хотела попросить Льва приглушить музыку. Чай Лев пить не пожелал, Зою Ивановну практически выгнал, а музыку выключить отказался. У нее сложилось впечатление, что сын хозяина был очень удручен и озабочен. Что вполне соответствовало ситуации.

Полицейские слушали весь этот монолог с томлением. Но шикарный дом производил впечатление, оттого держались они очень корректно. Со смертью деда, про которую стражи порядка, кажется, не знали, связать ночное происшествие помог Витька.

Все время молчавший, он вдруг глубокомысленно изрек:

— Вот как бывает. Вроде не особо ладили, а ушли друг за другом. Не выдержал наш Лев разлуки с отцом.

Пришлось пояснить, что накануне мы похоронили деда, и тут уже полицейские вспомнили Чеслава Станиславовича. Все-таки он был не последней фигурой в городе.

Все домочадцы старались рассказать историю на свой лад. Выходило очень эмоционально, особенно когда женщины принялись плакать, а Славик — грызть ногти.

Мне показалось, что стражам порядка стало ясно — это самоубийство. По их взглядам и оброненным словам выходило, что такое бывает очень часто: после смерти близкого человека родные чувствуют свою вину перед покойным и могут наложить на себя руки.

— Вообще самоубийство — это максимальное выражение чувства вины, — вспомнила и я университетские лекции по криминальной психологии. — Возможно, это звучит странно, но это так. Вина — это как бы агрессия, направленная на себя. Самоубийство в таком контексте — предельное направление агрессии на самого себя. Агрессия — это энергия, направленная на изменение окружающего мира. Даже художник, который пишет картину, можно сказать, совершает акт агрессии. Если нет возможности его изменить — ее направляют на себя. Человек кончает самоубийством от безысходности.

— А ты с кем сейчас разговаривала? — встрепенулся Витька и огляделся по сторонам, остальные же уважительно закивали.

— Вот он в этом контексте себя и изменил, — пробормотал Славик, наблюдая, как тело Льва грузят в машину.