Книга Невеста самурая и три папы, страница 61 – Янина Корбут

– Месть – это блюдо, которое готовится для двоих: истцу – как небесная амброзия, ответчику – как кость в горло. Подумай об этом.

Я встала на цыпочки, поцеловала папу в щеку и, оставив чай настаиваться, вышла в сад.

Ночь я провела неспокойно. Утром поднялась ни свет ни заря и хотела удрать из дома, пока все спят. Проведу день с пользой для себя: схожу на маникюр, на массаж, освежу срез волос. Это всегда помогает собраться и взбодриться.

Но планам моим не суждено было сбыться. Оказывается, мамуля при помощи Нелли пыталась переучиться из совы на жаворонка. Оттого уже бодрствовала. И, конечно, с утра была не в духе:

– Дарина, у тебя телефон вибрирует, – гаркнула она, заметив оставленный мною в ванной аппарат.

На телефоне высветился номер санитара Вовы Волкова. Мне стало любопытно, какое событие его настолько взволновало, что он решил звонить в такую рань. Оказалось, событие заслуживало того, чтобы разбудить меня даже на час раньше:

– Я еле дождался, когда будет прилично звонить.

– Терпение – не твоя сильная сторона.

Он хихикнул:

– Есть маленько. Я тут кое-что вспомнил. Все думал, что мне покоя не давало. На том видео, что мне твой дружок с беляшом показывал, был парень в очках.

– Ну…Кролик, в смысле, Боря. Тоже из книжного.

– Я все понять не мог, откуда мне его лицо знакомо. А утром встал – и как обухом по голове!

– Ты долго будешь запрягать?

– Это же и есть тот очкарик, что тогда цикуты вместо картошки на берегу накопал!

– Точно? – не поверила я своим ушам.

– Ага. Странное совпадение. Где очкарик – там отравление. Присмотритесь к парню… И еще. Ты обещала сходить со мной на свидание.

Я хотела было культурно отказаться, но в этот момент увидела, как Дубровский спускается по лестнице, трогательно поддерживая Агнию под ручку. Сарафан Агнии был с таким глубоким вырезом, что даже я, стоя на первом этаже, могла созерцать все прелести, что уж говорить о довольно ухмыляющемся Дубровском. Эта картина настолько меня разозлила, что я неожиданно выпалила:

– Конечно, милый, ты заедешь за мной?

Дубровский, заслышав мой нарочито громкий разговор, навострил ухо. Вовка же на том конце провода несколько опешил. Наверное, был уверен, что я откажусь, а предлагал просто из вежливости. Оттого прокашлялся, но, к его чести, быстро спросил адрес, назначил время и отключился.

Сунув телефон в карман, я сделала вид, что не замечаю заинтересованные взгляды Дубровского. И отправилась будить Славика. Пока он протирал глаза, жалуясь на недосып, я рассказала ему про Борю.

Славик упорно делал вид, что думает, открыв рот, но пока ему удалось только проглотить комара. От чего ни тот, ни другой не получили видимого удовольствия.

– Я вот еще что подумала…Та книга, о которой Боря рассказывал. Ну, о любви. Он ведь мог быть тайно влюблен в Марину, даже писал о ней книгу, а та его не замечала. Кстати… ты думаешь о том же, что и я?

– Ну… Ты про бургер с креветкой и соусом терияки?

– Вообще-то нет, я имела в виду, не он ли с цветами к ней заходил?

– А… Дэ-э-э…. Вот так дела. Поехали, поболтаем с работничком еще раз.

– И что это даст? Мы вчера ездили – только время убили. Думаешь, он вот так вот признается: да, я цикутный маньяк? Надо в полицию позвонить и папе сказать…

– Какие у нас есть доказательства? Сосед с пьяных глаз его не вспомнит, а мамаша у Бори такая, что любого полицейского к ногтю прижмет. Пока будут официальные бумаги на обыск оформлять – только спугнут. Он и книгу свою уничтожит. Или запрячет так, что не найдем. Тут надо как-то хитростью проникнуть к нему и рукопись изучить. Если там действительно речь о Марине – значит, надо будет на него надавить. Скажем, что нам все известно, нажмем на больное, он и разговорится. Я этих маньяков знаю…