Онлайн книга «Лето с детективом»
|
– Не было никакого заказчика. – Напомню, что вас задержано двое, гражданин Мятлев, и я ведь с тем же самым вопросом и к подельнику вашему, Сороткину Максиму, обращусь. И тогда меж вами начнется состязание на скорость. Кто мне первым имя заказчика назовет, тот и в выигрыше будет в этом творческом соревновании. А второй, проигравший и не успевший, пойдет по всей строгости закона. Итак, имя заказчика? Или заказчицы? Убийца молчит. Опер достает фотографию. – Не она ли? С фото смотрит Ксения, вдова Егора Горчакова… VIII …которая в то же самое время беседует с похоронным агентом Саввой Сторожевским на кухне своей квартиры. Одна пустая бутылка из-под красного стоит на полу, вторая, наполовину распитая, – на столе. Рядом с бокалами – документы, которые подписала вдова. Она уже изрядно нагрузилась. – Ах, Савва-Савва, – пьяненько философствует она, – вы ведь, мужики, и понятия не имеете, что такое одиночество. Когда ты сидишь одна, совсем одна, и только ждешь его. Боишься лишний раз позвонить, эсэмэску написать, потревожить, и думаешь: а где он сейчас? Что делает? Может, у другой? И она его ласкает, целует? Думаешь: а не отравиться ли? Или – его отравить?.. – Вы разве с покойным плохо жили? – Жили и жили! Как все живут! По-разному!.. Но уж теперь-то я точно буду знать, где он каждую минуту находится. Какое кладбище, вы говорите? Богородское? – Троекуровское гораздо ближе к вам и в смысле пробок намного доступнее. – Да… – философствует она, – теперь-то я останусь уж совсем-совсем одна… В пустой квартире и никому не нужная… – Она собирается с духом и произносит иным, «деловым» тоном: – Так что ты говоришь: ему нужен костюм? – Да, будет разумно, если вы сразу отдадите мне ту одежду, в которой хотите его видеть во время прощания. – А гроб будет открытый? – Да, мы сделаем так, чтобы след от раны на лице был совершенно незаметен. У нас прекрасные специалисты. – Пойдем костюм выбирать. Наверное, нужен черный? Они перемещаются в спальню. Вдова шествует нетвердо, слегка оступается, и Савве приходится ее поддержать. В квартире оборудована, по последнему слову моды, гардеробная комната – смежная со спальней. Там много барахла. Одна треть пространства принадлежит покойному, две трети – вдове. – Рубашка, наверное, подойдет вот эта. Строгая, белая. Я подарила ему на прошлый Новый год. И галстук, конечно, тоже черный – хотя он черные не любил, но все равно в гардеробе держал. Смеялся: похоронные… Вот, в этом он отца своего хоронил… И костюм вот этот… Она снимает со штанги плечики с костюмом, вдруг прижимает его к себе и зарывается в него лицом. Плачет: – Им пахнет… А потом роняет костюм и начинает рыдать горько, навзрыд, закрыв лицо обеими руками. Савва стоит на расстоянии шага, но ничего не предпринимает. Тогда она бросается к нему и начинает в буквальном смысле плакать ему в жилетку, смачивая слезами рубашку и лацканы пиджака. Похоронный агент несмело приобнимает ее и похлопывает по плечам. В его прикосновениях нет ничего сексуального. А вдова вдруг хватает его голову обеими руками и начинает исступленно целовать лицо и губы. – Мне это так нужно… – в полузабытьи шепчет она. Но Савва отстраняет ее и делает шаг назад. – Не надо, Ксения, – говорит он очень трезво. – Потом вы будете очень жалеть. |