Книга Иван Царевич и серый морг, страница 134 – Янина Корбут

– Видите, паренёк сознательный, вызвал милицию. Я должен отреагировать, – с нажимом добавил майор, а мне вдруг стало не по себе.

Я ненавидел состояние беспомощности. Но был один большой плюс: беспомощность всегда помогала мне собраться и направить все силы на борьбу, даже если изначально она казалась проигранной. И я выдал:

– Когда мы остановили машину, погрузили товарища, я попросил водителя позвонить в милицию, потому что тут не ловит. Так что они уже едут.

– А что это ты нас милицией пугаешь? – вроде бы удивился водитель, пытаясь выжать из себя улыбку милого парня.

– Ладно, командир, если к нам вопросов нет, мы поедем, – нахмурился боксёр, обращаясь к майору. – Нас душевные подруги ждут.

Майор осторожно кивнул, качки сели в свою тачку, развернулись и, быстро набирая скорость, скрылись из виду.

Тимофеев выглядел заторможенным, как будто думал, как трактовать сигналы, полученные от качков.

– Хорошо им, – высунувшись, хмыкнул водитель, который всё это время слушал наш разговор, приспустив стекло. – А нам теперь ещё всю ночь с этим огнестрелом возиться…

Майор едва заметно кивнул, а водитель крикнул мне:

– Садись, дачник. Поехали, а то мы тут до утра зависнем.

Меня не надо было уговаривать дважды: я плюхнулся на заднее сиденье и только сейчас почувствовал, что у меня трясутся поджилки. Ощущение, что пару минут назад я едва не лишился жизни, не покидало. Не скажи я о том, что сюда едет милиция, неизвестно, как эти типы повели бы себя.

В участке я написал заявление, оставил свои данные и контакты пострадавшего Вовки. Мне сказали, чтобы я был на связи.

Оказавшись дома, я первым делом ринулся на кухню. Даже свет не включал. Пошарил на полках в поисках кофе, но вспомнил, что тот закончился. И просто выпил воды из-под крана. Спать, пока Суслик в больнице, а Лена вообще непонятно где (и жива ли) я не мог. Меня терзал жгучий стыд: зачем только втянул приятеля в это дерьмо. Надо было забрать его мотоцикл и пистолет. Не включая свет, я взял из тумбочки последние деньги, что остались от отпускных, нашарил на вешалке свою ветровку и захлопнул дверь квартиры.

Таксист, что вёз меня к дачному кооперативу, был таким сонным, что я боялся, как бы он не заснул прямо за рулём. Отпустив его, уже на мотоцикле Суслика я забрал рюкзак и снова направился в сторону города.

Доехав до больницы, я бросил мотоцикл на стоянке и направился к больничным дверям чёрного хода. Наверное, у меня был очень решительный вид, потому что на входе меня никто не остановил и даже не окликнул. Правда, в коридоре больницы было пусто, на посту – ни души, тихо и темно. Конечно, подумал я, в пятницу ночью никто не стремится попасть в больницу, все прожигают жизнь в кабаках и клубах, а бедный Суслик вынужден будет провести здесь не один день. Я твёрдо пообещал себе, что тот, кто в этом виноват, поплатится.

Я хорошо знал расположение, поэтому сразу побежал на третий этаж. Мать Суслика стояла у двери в отделении реанимации, а его отчим, непривычно трезвый и серьёзный, в чёрной рубашке, сидел на подоконнике.

– Зашивают, – ответила мать, не дожидаясь, пока я что-то спрошу.

– Что сказали?

– Вроде для жизни опасности нет, – неуверенно ответила мать Суслика.

– Он же с тобой был, да? – отчим Вовки глядел на меня исподлобья. Я бы мог поклясться, что он переживает, если бы не знал, что они с Вовкой вечно враждуют. – Как всё случилось?