Книга Иван Царевич и серый морг, страница 139 – Янина Корбут

– Про это я помню. Но… я же не виновата, я не думала, что отец тебя сюда… Думала, он просто промоет тебе мозги. Я была против, а он заставил заявление написать.

– Мне от этого не легче.

– А ты всё равно сволочь.

– Интересно почему? – удивился я.

– Ты меня бросил, а я всё равно продолжаю бегать за тобой. Думаешь, это приятно? – всхлипнула она, и лицо, ещё секунду назад злое, стало беспомощным.

– Поль, – как можно мягче начал я, – никто тебя не бросал. У нас вообще-то были свободные отношения… Ты сама так говорила.

– У тебя мания спорить.

– Нет у меня никакой мании!

– Вот опять! Ладно, прости меня.

Я посмотрел ей в глаза, и мы с облегчением рассмеялись.

– На самом деле я ужасно рад, что ты пришла, – сказал я честно, накрывая её ладонь, лежащую на столе, своей. – Ты только больше так не делай, ладно?

Она молча кивнула, разом став похожей на маленькую девочку. Такой я её и помнил с детства.

– Я заявление забрала. Тебя отпустят?

– Надеюсь, потому что мне Лену надо спасать, – вздохнул я, пожимая Полине руку. – Надеюсь, у всех всё будет хорошо.

– Так не бывает, – покачала она головой, высвободила свою руку и пошла на выход.

Потом, уже в камере, я долго душил в себе иррациональную уверенность, будто отец Полины и есть тот самый Айболит. Она, эта уверенность, была намного крепче понимания, что это совершенно невообразимо. Хотя почему нет? Он мог завидовать отцу Лены, да мало ли что ещё!

Они дружили, и вполне возможно, Сафронов спустя годы решил, что заслуживает почитания ничуть не меньше, чем отец Лены. С его связями в городе было бы неудивительно, что бывшие уголовники вышли на него, склонив к сотрудничеству за большие деньги. И даже очень может быть, что сам Сафронов мог предложить схему с поселением бывшего товарища. Неслучайно Лена крутилась вокруг него, а ещё упоминала при Суслике, что один наш знакомый очень опасен.

В растерянности я взял конспекты, что принёс охранник, и стал переворачивать страницы. В тетради обнаружились записи Суслика и Лены, которые я анализировал в той, казалось, совсем «прошлой» жизни.

Волков учил нас проводить графологический психоанализ, начиная с буквы «р». По тому, как человек пишет эту букву, можно многое узнать о его агрессивно-бойцовских качествах. Ленин почерк сразу же выдавал демонстративную личность. Буква «р» со сверхдлинным концом. У Суслика буква выдавала его постоянное желание ввязаться в драку. Такие люди не любят, когда их дразнят. А вот пометки деда, касающиеся моего расследования. Там, где он советовал обратить внимание на раковые опухоли у журналиста и мумии. У деда отросток буквы был длинный, с уверенным нажатием, но с достаточно округлым кончиком. Обычно так пишут люди, являющиеся неагрессивными по натуре, они эмоциональны и редко применяют силу для решения проблем.

Взгляд мой зацепился за комментарий, написанный Волковым. В его слове «Прекрасно» буква «р» была написана очень интересным образом – отросток буквы изогнут. Обычно это говорит о том, что человек импульсивен, но в глубине души боится нанести сильный удар. К тому же отросток был поджат, а это говорит о жёстком самоконтроле, подавлении своей агрессии.

Для интереса я сравнил его букву со своей. Я вообще писал «р» престранно, изгибая отросток влево. По науке это говорило о наличии проблем в прошлом, о том, что я тащу на себе груз прошлого, какие-то обиды. Но я-то понятно, тот ещё тип. Да ещё и левша.