Книга Иван Царевич и серый морг, страница 33 – Янина Корбут

Я помотал головой и подумал, что уже с нетерпением жду, когда пройдут два дня. Это было дурацкое, но такое приятное состояние.

Следующий день пролетел незаметно, и на работу вечером я явился без удовольствия. Хотел ещё раз поболтать с Севой о парашютисте, но в морге царило непривычное для такого времени оживление.

– Что, работы привалило? – спросил я у второго ночного санитара, Виталика, которого почему-то вызвали с выходного. В среднестатистический день в нашем морге находились одновременно максимум три человека: врач-судмедэксперт, фельдшер-лаборант и санитар.

– Сплюнь. Последнее время затишье. Один труп за смену привезут. Да и то не всегда.

– Чего тогда вызвали?

– Что-то с камерой, нужно быстро отправить неопознанных на захоронение. Жаба с утра на телефоне, трубит во все трубы. Сам понимаешь, что тут начнётся. На улице потеплело, а старые холодильники давно не выдерживают нагрузку.

Мимо как раз пробегала Жаба с пачкой документов в руках – волосы дыбом, глаза выпучены. За ней семенил какой-то неприятный, пронырливый типчик, похожий на трясогузку. Заметив меня, Жаба притормозила и нахмурилась:

– А с тобой, Царёв, я ещё поговорю. Мне из милиции звонили, интересовались, что за анархию я тут развела.

– Я просто…

– Просто не просто – тебе повезло, что я сейчас занята. Витёк, давай, сейчас машина подъедет. Бери этого анархиста. Будете помогать коммунальщикам. Севу зовите.

В коридоре показался Сева, помятый и недовольный. Впрочем, последнее время так он выглядел постоянно. Пока мы сновали туда-сюда, то расчищая проход, то укладывая трупы в полиэтилен, я успел ему шепнуть:

– Как-то очень вовремя холодильник сломался. Я в милицию заходил…

– В милицию? Ты про меня ничего не наболтал? – насторожился Сева. Я отрицательно покачал головой, и тогда он испуганно уточнил: – Ты что, думаешь, это из-за парашютиста?

– Может, он был для них чем-то опасен. Назови это как хочешь, хоть интуицией.

– Гадай не гадай, а раз личность его не установили… – развёл руками Сева и пошёл к выходу, а я мрачно добавил:

– Теперь, видимо, уже и не установят.

Сказав это, я неожиданно жутко разозлился из-за всей этой истории, несмотря на то что сам себе советовал выбросить её из головы. И тут вдруг заметил, что дверь в кабинет Марины Геннадьевны приоткрыта. В окно я наблюдал, что все наши топчутся у машины коммунальщиков, о чём-то спорят, Сева даже размахивал руками. Повинуясь импульсу, я кинулся в кабинет начальницы, к письменному столу, и быстро начал рыться в ящиках. В самом нижнем, прикрытые газетой, лежали несколько фотографий парашютиста. Как и положено: анфас, профиль. Фото одежды. Я схватил то, на котором лицо человека без пальца было лучше всего различимо, и быстро вышел из кабинета.

– Слушай, дед, в твоём отделении милиции творятся какие-то мутные дела, – с порога заявил я, когда приехал с лекарствами от Сафронова.

– Погоди-погоди. В каком отделении? С чего взял? – дед в недоумении отставил чашку.

– Своими глазами видел. Ходил в места твоей боевой молодости.

– Ты чего туда попёрся? – опять не понял дед.

Я вкратце обрисовал деду ситуацию с парашютистом и добавил:

– Хотел спросить, установили ли они личность. Меня сначала на смех подняли, а потом грозиться стали. Такое ощущение, что они упорно не хотят знать, кем был этот бедолага. Будто прикрывают кого.